discursus: от лат. discere - блуждать) - вербально артикулированная форма объективации содержания сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности. Неклассический тип философствования осуществляет своего рода переоткрытие феномена Д. - как в контексте вербально-коммуникативных практик (анализ социокультурной обусловленности речевых актов в структурализме и постструктурализме; трактовка Хабермасом Д. как рефлексивной речевой коммуникации, предполагающей самоценную процессуальность проговаривания всех значимых для участников коммуникации ее аспектов - см. Структурализм, Постструктурализм, Хабермас), так и широком социо-политическом контексте (расширительное понимание Гоулднером Д. как инструмента социальной критики). Значимый статус обретает понятие "Д." в контексте лингвистических аналитик (интерпретация Д. как "речи, присваемой говорящим", у Э.Бенвениста и в целом постсоссюрианская традиция), в рамках семиотической традиции (например, презумпция дискурсивной компетенции в концепции семиотико-нарративных аспектов речевой деятельности А.-Ж.Греймаса и Ж.Курте - см. Нарратив, Семиотика), в проблемном поле исследований культурологического характера (например, интерпретация Д. в качестве языковых практик, "экстраполированных за пределы предложения" в контексте изучения функционирования "телевизионной культуры" у Дж.Фиске) и т.д. Доминантной тенденцией анализа Д. во второй половине 20 в. становится тенденция интеграции различных аспектов его рассмотрения - вне дисциплинарных барьеров. Теория Д. конституируется в качестве одного из важнейших направлений постмодернизма, методология которого оформляется на пересечении собственно постмодернистской философии языка, семиотики, лингвистики в современных ее версиях (включая структурную и психолингвистику), социологии знания и когнитивной антропологии. В связи с вниманием философии постмодернизма к проблемам

вербальной и - особенно - речевой реальности (см. Постмодернизм, Постмодернистская чувствительность) понятие "Д." оказывается в фокусе внимания, переживая своего рода ренессанс значимости. Так, например, в самооценке Фуко, аналитика Д. конституируется как один из фундаментальных приоритетов его творчества: "я просто искал... условия функционирования специфических дискурсивных практик". Собственно, предметом "археологии знания" выступает "не автор, не лингвистический код, не читатель или индивидуальный текст, а ограниченный набор текстов, образующих регламентированный Дискурс" (Фуко). Аналогичные приоритеты могут быть обнаружены в деконструктивизме Дерриды: "разрыв ("Рассеивание", текст, носящий это название, есть систематическое и разыгранное исследование разрыва) надо... заставить бродить /ср. с discere, т.е. "блуждать" - М.М., С.Л./ внутри текста" (см. Деконструкция, Деррида). В отличие от историко-философской традиции, понимавшей Д. как своего рода рационально-логическую процедуру "скромного чтения", т.е. декодирования по мере возможностей имманентного миру смысла (см. Метафизика), постмодернизм интерпретирует дискурсивные практики принципиально альтернативно: "не существует никакого пре-дискурсивного провидения, которое делало бы его /мир - М.М., С.Л./ благосклонным к нам" (Фуко). В контексте классического мышления Д. репрезентирует автохтонный смысл и имманентную логику объекта; постмодернизм же - в контексте "постметафизического мышления" - центрирует внимание на нонсенсе как открытой возможности смысла и на трансгрессивном прорыве из смысла в его открытость (см. Трансгрессия). В контексте конституируемого постмодернистской философией "постметафизического мышления" Д. интерпретируется "как насилие, которое мы совершаем над вещами" (Фуко). Репрезентирующий в себе специфику характерного для той или иной социокультурной среды типа рациональности, Д. - посредством накладывания ее матриц - деформирует автохтонные проявления "предмета говорения", в силу чего может быть охарактеризован как "некая практика, которую мы навязываем" внешней по отношению к Д. предметности (Фуко). Согласно постмодернистскому видению дискурсивных практик, в Д. объект не репрезентируется в его целостности (см. Отражение), но процессуально осуществляется как последовательная (темпорально артикулированная) спекулятивная (семиотически артикулированная) актуализация последнего (аналогична дискретность исполнений музыкального произведения с его семантической тотальностью у Ингардена). Аналогично, в постмодернистской трактовке субъект-субъектных отношений фундированная презумпцией понимания коммуникация уступает место процессуальности вербальных игровых практик и процессуальности дискурсивных процедур (ср. у Б.Заходера: "Не знаю сам, своими ли словами // Я излагаю сказанное Вами, // Или - еще не сказанное Вами // Я выражаю Вашими словами"). В процессуальности Д. феномен Я теряет свою определенность, оказавшись всецело зависимым от того, что Фуко обозначил как "порядок Д.": "я есть то, что я есть, благодаря контексту, в котором нахожусь" (Х.Л.Хикс). В этом плане важнейшим аспектом постмодернистских аналитик Д. является исследование проблемы его соотношения с властью. Будучи включенным в социокультурный контекст, Д. как рационально организованный и социокультурно детерминированный способ вербальной артикуляции имманентно-субъективного содержания сознания и экзистенциально-интимного содержания опыта не может быть индифферентен по отношению к власти: "дискурсы... раз и навсегда подчинены власти или настроены против нее" (Фуко). По оценке Р.Барта, "власть (libido dominanti) ...гнездится в любом дискурсе, даже если он рождается в сфере безвластия". Исходя из этого, постмодернизм усматривает в демонстрируемой сознанием "воле к знанию" отголосок тирании "тотализирующих дискурсов" (Фуко). Частным проявлением "власти Д." выступает "власть письма" над сознанием читателя, реализуемая как "интенция Текста" (Э.Сейд, Р.Флорес). Дискурсивное измерение письма ограничивает принципиальную "свободу Текста" (Ф.Лентриккия), создавая во внутритекстовом пространстве "плюральность силовых отношений" (Фуко) и конституируя текст в качестве "поливалентности дискурсов" (Ф.Лентриккия), т.е. своего рода "психического поля сражения аутентичных сил" (Х.Блум). Как субъект-объектное, так и субъект-субъектное отношения растворяются в игре дискурсивных кодов (почему Д. и характеризуется Батаем как "разлучающий"), утрачивая свою определенность: человек как носитель Д. погружен в дискурсивную среду, которая и есть тот единственный мир, который ему дан. - Единственно возможной в данном контексте гносеологической аналитикой мета-уровня выступает для постмодернизма анализ самого Д.: исследование условий его возможности, механизм осуществления его процессуальности, сравнительные аналитики различных типов Д. и т.п. Фуко формулирует по этому поводу так называемое "правило внешнего", которое заключается в том, чтобы идти не от Д. к его якобы наличествующему внутреннему смыслу, а от проявлений Д. - к условиям его возможности. В рамках подобной стратегии философствования центральным предметом философии оказывается Д., понятый в аспекте своей формы, а это значит, что центральное внимание философия постмодернизма уделяет не содержательным, а сугубо языковым моментам. Д. рассматривается постмодернистской философией в контексте парадигмальной для нее презумпции "смерти субъекта": согласно Фуко, "Д. - это не жизнь; время Д. - не ваше время... в каждой фразе правил закон без имени, белое безразличие: "Какая разница, кто говорит, - сказал кто-то, - какая разница, кто говорит"..." (см. "Смерть субъекта", "Смерть Автора"). Постмодернистская парадигма "смерти субъекта" не только влечет за собой выдвижение феномена Д. на передний план, но и задает ему фундаментальный статус: "речь идет о том, чтобы отнять у субъекта (или у его заместителя) роль некого изначального основания и проанализировать его как переменную и сложную функцию дискурса" (Фуко). В этом контексте Д. начинает рассматриваться как самодостаточная форма артикуляции знания в конкретной культурной традиции - вне каких бы то ни было значимых моментов, привносимых со стороны субъекта. - В этом семантическом пространстве Д. конституируется как могущий осуществляться в автохтонном (так называемом "анонимном") режиме: "все дискурсы, каков бы ни был их статус, их форма, их ценность", разворачиваются "в анонимности шепота" (Фуко). Таким образом, Д. трактуется постмодернизмом в качестве самодостаточной процессуальности: "Д. ... имеет форму структуры толкований. Каждое предложение, которое уже само по себе имеет толковательную природу, поддается толкованию в другом предложении", - реально имеет место не интерпретационная деятельность субъекта, но "моменты самотолкования мысли" (Деррида). Это означает, что какова бы ни была цель дискурсивной процедуры, всегда - и в рамках письма, и в рамках чтения - "субъект... не бывает экстерриториальным по отношению к своему дискурсу" (Р.Барт). Вместе с тем, именно процессуальность дискурсивных процедур оказывается тем пространством, в рамках которого человек "сам превращает себя в субъекта" (Фуко). Указанная процедура выступает предметом специальной аналитики в "История сексуальности" Фуко (см. Хюбрис), в "Дискурсе любви" Кристевой, во "Фрагментах любовного дискурса" Р.Барта, фиксирующих, что, в конечном итоге, "любовь есть рассказ... Это моя собственная легенда, моя маленькая "священная история", которую я сам для себя декламирую, и эта декламация (замороженная, забальзамированная, оторванная от моего опыта) и есть любовный дискурс" (собственно, влюбленный и определяется Р.Бартом, как "тот, кто говорит" определенным образом, точнее - с использованием определенных клише). Сохраняя конституированную в историко-философской традиции презумпцию социокультурной артикулированности Д., философия постмодернизма полагает, что "Д. - это сложная и дифференцированная практика, подчиняющаяся доступным анализу правилам и трансформациям" (Фуко). Форма объективации одного и того же содержания может - в зависимости от доминирующего в обществе типа рациональности - варьироваться в самом широком диапазоне (например, от классической христианской формулы до "покупательную способность даждь нам днесь" в "Утренней молитве" у Н.Ю.Рюда). Развивая эту идею, Фуко фиксирует следующие типы возможных трансформаций дискурсивных практик: 1) деривации (внутридискурсивные зависимости), т.е. трансформации, связанные с адаптацией или исключением тех или иных понятий, их обобщения и т.п.; 2) мутации (междискурсивные зависимости), т.е. трансформации позиции говорящего субъекта, языка или соответствующей предметности (смещение границ объекта); 3) редистрибуции (внедискурсивные трансформации), т.е. внешние по отношению к Д., но не безразличные для его эволюции социокультурные процессы. Согласно точке зрения Фуко, для конституирования типологии Д. ни формальные, ни объективные критерии не являются приемлемыми: "существуют... собственно дискурсивные свойства или отношения (не сводимые к правилам грамматики и логики, равно как и к законам объекта), и именно к ним нужно обращаться, чтобы различать основные категории дискурсов". В качестве критериев классификации дискурсивных практик Фуко избирает "отношение к автору (или отсутствие такого отношения), равно как и различные формы этого отношения", экспрессивная ценность Д., открытость их для трансформаций, способы отношения Д. и придания им ценности, способы их атрибуции и присвоения, способы адаптации Д. к культуре (объективирующиеся в отношении к культурной традиции) и т.п. Важнейшим моментом постмодернистской типологии Д. является выделение особой ситуации в развитии культурной традиции, - ситуации, которая связана с автором, находящимся в "трансдискурсивной позиции". Последняя специфична тем, что открывает новый горизонт трансформаций соответствующего проблемно-семантического поля, различных по своей сущности, но неизменно релевантных исходному (авторскому) типу Д.: согласно Фуко, происходит возвращение к исходному Д., но "это возвращение, которое составляет часть самого Д., беспрестанно его видоизменяет... возвращение есть действенная и необходимая работа по преобразованию самой дискурсивности" (так, например, пересмотр текстов Галилея не может изменить механику, лишь добавляет нечто в массив суждений о ней; пересмотр же текстов Маркса - существенно меняет марксизм). Существенным аспектом постмодернистской концепции Д. является его интерпретация в свете идеи нелинейности: Д. рассматривается в контексте таких презумпций, как презумпция его креативного потенциала, презумпция заложенности в нем тенденции ветвления смысла, презумпция имманентной неподчиненности Д. принудительной внешней каузальности и т.п. Особое значение приобретают в этом контексте такие (наряду с приведенным) этимологические значения латинского термина diacursus, как "круговорот" (см. Хора) и "разветвление, разрастание". По ретроспективной оценке постмодернизма, классическая культура, выделяя среди Д., "которыми обмениваются изо дня в день", те, "которые лежат в основе некоторого числа новых актов речи... бесконечно сказываются, являются уже сказанными и должны быть еще сказаны", тем не менее, жестко ограничивала креативный потенциал последних фигурами комментария и автора. Прежде всего, это ограничение касается (направлено против) возможности случайности. По мысли Фуко, "комментарий предотвращает случайность дискурса тем, что принимает ее в расчет: он позволяет высказать нечто иное, чем сам комментируемый текст, но лишь при условии, что будет сказан и в некотором роде осуществлен сам этот текст". Д. замыкается на себя, пресекая самую возможность семантической новизны в подлинном смысле этого слова: "открытая множественность, непредвиденная случайность оказываются благодаря принципу комментария перенесенными с того, что с риском для себя могло бы быть сказанным, - на число, форму, вид и обстоятельства повторения. Новое не в том, что сказано, а в событии его возвращения" (Фуко). Аналогичные функции выполняет по отношению к Д. и такая фигура классической традиции, как автор, с той лишь разницей, что если "комментарий ограничивал случайность Д. такой игрой идентичности, формой которой были... повторение и тождественность", то "принцип... автора ограничивает ту же случайность игрой идентичности, формой которой являются индивидуальность и я" (Фуко). Детальный анализ механизмов регуляции дискурсивных практик со стороны культуры позволяет Фуко сделать вывод о глубинной ограниченности и подконтрольности Д. в культуре классического западно-европейского образца. Фуко связывает это с тем, что реальная креативность дискурсивных практик, открывающая возможность для непредсказуемых модификаций плана содержания, подвергает, по его мнению, серьезным испытаниям глубинные парадигмальные установки европейского стиля мышления. Прежде всего, это относится к идее универсального логоса, якобы пронизывающего космически организованное (и потому открывающегося логосу познающему) мироздание, чьи законы в силу своей необходимости делают все возможные модификации порядка вещей предсказуемыми и не выходящими за пределы интеллигибельных границ. - Таящиеся в Д. возможности спонтанности, чреватой случайным и непредвиденным выходом за рамки предсказуемых законом состояний, ставят под угрозу сам способ бытия классического типа рациональности, основанный на космически артикулированной онтологии и логоцентризме. Таким образом, за видимой респектабельностью того статуса, который, казалось бы, занимает Д. в классической европейской культуре, Фуко усматривает "своего рода страх": "все происходит так, как если бы запреты, запруды, пороги и пределы располагались таким образом, чтобы хоть частично овладеть стремительным разрастанием Д. ...чтобы его беспорядок /креативный хаос, хюбрис - MM., C.Л./ был организован в соответствии с фигурами, позволяющими избежать чего-то самого неконтролируемого" (см. Хаос, Хюбрис). По оценке Фуко, страх перед Д. (характеризующая европейский менталитет логофобия, рядящаяся в одежды и маски логофилии) есть не что иное, как страх перед бесконтрольным и, следовательно, чреватым непредсказуемыми случайностями разворачиванием креативного потенциала Д., - страх перед хаосом, разверзающимся за упорядоченным вековой традицией метафизики Космосом и не регламентируемым универсальной необходимостью, - "страх... перед лицом всего, что тут может быть неудержимого, прерывистого, воинственного, а также беспорядочного и гибельного, перед лицом этого грандиозного, нескончаемого и необузданного бурления Д.". В отличие от классической традиции, современная культура, по мысли Фуко, стоит перед задачей "вернуть Д. его характер события", т.е. освободить дискурсивные практики от культурных ограничений, пресекающих возможность подлинной новизны (событийности) мысли, связанной со случайным (не заданным исходными правилами) результатом. Рассматривая "событие" как флуктуацию в поле Д., Фуко, наряду с этим, фиксирует и ее автохтонный (реализуемый на уровне самоорганизации дискурсивного поля и не сопряженный с познавательным целеполаганием мыслящего субъекта) характер, эксплицитно противопоставляя "событие" - "творчеству" и относя последнее к числу ключевых интерпретационных презумпций европейской классики. Выдвигая - в противовес культуре классического типа, где "с общего согласия искали место для творчества, искали единство произведения, эпохи или темы, знак индивидуальной оригинальности и безграничный кладезь сокрытых значений", - радикально новую методологию исследования дискурсивных практик, Фуко разрабатывает и принципиально новый для этой сферы категориальный аппарат, эксплицитно вводящий понятие случайной флуктуации в число базисных понятийных структур новой дискурсивной аналитики. По оценке Фуко, "фундаментальные понятия, которые сейчас настоятельно необходимы, - это... понятия события и серии с игрой сопряженных с ними понятий: регулярность, непредвиденная случайность, прерывность, зависимость, трансформация". Важнейшим методологическим выводом, в который результируется осуществленная Фуко смена ракурса видения процессуальности Д., является следующий: по мнению Фуко, в сфере исследования дискурсивных практик "более уже невозможно устанавливать связи механической причинности или идеальной необходимости. Нужно согласиться на то, чтобы ввести непредсказуемую случайность в качестве категории при рассмотрении продуцирования событий". Остро ощущая отсутствие в гуманитарной сфере "такой теории, которая позволила бы мыслить отношения между случаем и мыслью", Фуко делает значительный шаг в создании таковой концепции, рефлексивно фиксируя при этом главное ее содержание в качестве введения в гуманитарное познание идеи случайности: "если задаешься целью осуществить в истории идей самый маленький сдвиг, который состоит в том, чтобы рассмотреть не представления, лежащие, возможно, за дискурсом, но сами эти дискурсы как регулярные и различающиеся серии событий, то, боюсь, в этом сдвиге приходится признать что-то вроде этакой маленькой (и, может быть, отвратительной) машинки, позволяющей ввести в самое основание мысли случай, прерывность и материальность. Тройная опасность, которую определенная форма истории пытается предотвратить, рассказывая о непрерывном развертывании идеальной необходимости". (Особенно интересна в данном пассаже оценка указанного генератора случайностей в качестве "отвратительного", схватывающая оценку наличной культурой идеи непредсказуемой неравновесности как противной актуальным для обыденного сознания классическим идеалам линейного детерминизма, гарантирующего предсказуемое поведение систем.) Таким образом, в контексте дискурсивной аналитики Фуко в ткань философской рефлексии постмодернизма входит эксплицитное требование введения в когнитивные процедуры презумпции случайной флуктуации (см. Неодетерминизм). В этом отношении можно говорить, что, фокусируя свое внимание на феномене Д., постмодернистская философия не задает особое видение последнего, но выдвигает требование разрушение традиционного Д., фиксируя необходимость формирования неканонических стратегий дискурсивных практик, возвращающих субъекту его атрибутивное свойство "суверенности" (Батай). Однако, согласно позиции постмодернизма, именно в процедуpax отказа от традиционно понятого Д. и подстерегает сознание дискурсивность, впитанная носителем западного типа рациональности в процессе социализации: "жертвуя смыслом, суверенность сокрушает возможность дискурса: не только прерыванием, цезурой или раной внутри дискурса (абстрактная негативность), но и вторжением, внезапно открывающим в таком отверстии предел дискурса и иное абсолютное знание" (Деррида). В связи с этим тот, кто "устроился в надежной стихии философского дискурса... не в состоянии прочитать по его упорядоченному скольжению такой знак, как "опыт"..." (Деррида), и именно поэтому "часто... когда полагают, что балласт гегелевской очевидности сброшен, на самом деле, не зная этого, не видя ее, остаются в ее власти... Никогда еще гегелевская очевидность не казалась столь обременительной, как в этот момент, когда она нависла всем своим бременем" (Деррида). Происходит своего рода "ослепление традиционной культурой, которая выдает себя за естественную стихию дискурса". В этой ситуации постмодернизм постулирует необходимость, "перейдя от конечного знания к бесконечному - добраться, как бы раздвигая пределы, к иному модусу знания - недискурсивному, таким образом, чтобы вне нас родилась иллюзия удовлетворения той самой жажды знания, которая существует в нас" (Батай). Вместе с тем, однако, "попрание дискурса (и, следовательно, вообще закона...) должно, как и всякое попрание, тем или иным образом сохранить и утвердить то, что им преодолевается в злоупотреблении" (Деррида), - а именно конституировать то, что Б.Смарт обозначил в этом контексте как "еретический Д.". К центральному проблемному полю современной интерпретации Д. относятся такие проблемы, как проблема соотношения Д. с идеологией (М.Пеше, Ж.-Ж.Куртин, К.Фукс), - в том числе и в ее советско-социалистической версии (П.Серио); проблема семантического потенциала дискурсивных сред (П.Анри, К.Арош, Ж.Гийому, Д.Мальдидье); проблема Другого в контексте дискурсивных практик (Ж.Отье-Ревю), а также методологические проблемы аналитик Д. (Р.Робер, Э.Пульчинелли Орланди)и др.

История понятия и его вариации

Дискурс многозначное понятие:

1. в истории классической философии использовалось для характеристики последовательного перехода от одного дискретного шага к другому и развертывания мышления, выраженного в понятиях и суждениях, в противовес интуитивному схватыванию целого до его частей;
2. в современной французской философии постмодернизма - характеристика особой ментальности и идеологии, которые выражены в тексте, обладающем связанностью и целостностью и погруженном в жизнь, социокультурные, социально-психологические и др. контексты.

В классической философии дискурсивное мышление, развертывающееся в последовательности или суждений, противопоставляется интуитивному мышлению, схватывающему целое независимо и вне всякого последовательного развертывания. Разделение истин на непосредственные (интуитивные) и опосредованные (принимаемые на основе доказательства) проведено уже Платоном и Аристотелем. Платон проводит различие между всеобщим, целостным, не частичным и неиндивидуальным единым Умом и дискурсивным умом, в своем движении охватывающем все отдельные смыслы. Фома Аквинский противопоставляет дискурсивное и интуитивное знание, рассматривая дискурсивное мышление как движение интеллекта от одного объекта к другому.

Развитие науки в 17 - 18 вв. привело к построению различных интерпретаций интуитивного и дискурсивного познания. Для Декарта, Спинозы и Лейбница всеобщность и необходимость научного познания гарантируется интеллектуальной интуицией, лежащей в основе доказательства и обеспечивающей дискурсивному мышлению и созерцанию последовательное доказательство. Гоббс, определяя специфику человеческого понимания, связывает её с пониманием последовательности (или исследования) представлений одного за другим, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) речью в уме. Он связывает дискурсивность мышления со способностью слов языка быть знаками общих понятий. Локк полагал, что фундаментальные истины постигаются интуитивно, другие же через посредство других идей, с помощью демонстрации или последовательного рассуждения, и чем больше шагов в этой последовательности, тем более ясным оказывается вывод. Ясность сложных идей зависит от количества и расположения простых идей, причем существуют три способа образования сложных идей (предметов, отношений и общих понятий). В немецкой философии эпохи Просвещения сложились две линии в трактовке дискурсивного мышления, одна из которых (Х. Вольф, М. Мендельсон) преувеличивала роль дискурсивного мышления, а другая (Ф. Т. Якоби, И. Г. Гаман) противопоставляла опосредованному знанию интуицию, чувство, веру. Кант в «Критике чистого разума» противопоставляет дискурсивную ясность понятий интуитивной ясности, достигаемой посредством созерцаний, называя рассудочное познание посредством понятий дискурсивным мышлением. Понятие тактируется им как дискурсивная репрезентация того, что является общим для многих объектов. Гегель противопоставляет дискурсивное мышление, отождествляемое им с формальным и рассудочным, спекулятивному мышлению, постигающему единство непосредственного и опосредованного, многообразие абстрактных определений в конкретно жизненном понятии. Трактовка дискурсивного познания в качестве антитезы интуитивному сохранялась и в 20 в.

Неоднозначность трактовки дискурса в философии 20 в. выражается в том, что под ним понимается монологические развиваемая языково-речевая конструкция, напр. речь или текст. Вместе с тем не редко под дискурсом понимается последовательность совершаемых в языке коммуникативных актов. Такой последовательностью может быть диалог, разговор, письменные тексты, содержащие взаимные ссылки и посвященные общей тематике и т. д. Дискурс связывают с такой активностью в языке, которая соответствует специфической языковой сфере и обладает специфической лексикой. Кроме того, продуцирование дискурса осуществляется по определенным правилам (синтаксиса) и с определенной семантикой. Дискурс тем самым создается в определенном смысловом поле и призван передавать определенные смыслы, нацелен на коммуникативные действия со своей грамматикой. Решающим критерием дискурса оказывается особая языковая среда, в которой создаются языковые конструкции. В соответствии с этим пониманием дискурс - это «язык в языке», то есть определенная лексика, семантика, прагматика и синтаксис, являющий себя в актуальных коммуникативных актах, речи и текстах.

Кроме того, существуют также и другие традиции понимания дискурса, в частности традиция, идущая от М. Фуко , связанная с включением в контекст рассмотрения дискурса властных отношений и идеологии, в поле которых дискурс приобретает то или иное социальное значение. В этом смысле дискурсы имеют социальные последствия для отдельных стран и народов, локальных и корпоративных социальных групп . Эта традиция в настоящее время развилась в социально-конструкционистские подходы к дискурс-анализу. Как отмечают его представители, М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филлипс, под дискурсом нередко понимают «общую идею о том, что язык структурирован в соответствии с паттернами , которые обуславливают высказывания людей в различных сферах социальной жизни. Известные примеры - „медицинский дискурс“ или „политический дискурс“» .

Примечания

Ссылки

• Бабаян В. Н. Критический анализ теории дискурса в плане учета молчащего наблюдателя
• Арутюнова Н. Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь . - М .: СЭ, 1990. - ISBN 5-85270-031-2 .

Литература

• ван Дейк, Теун А. Язык. Познание. Коммуникация : Пер. с англ./Сост. В. В. Петрова; Под ред. В. И. Герасимова; Вступ. ст. Ю. Н. Караулова и В. В. Петрова. - М.: Прогресс, 1989. - 312 с.
• Йоргенсен, Марианне В., Филлипс, Луиза Дж. Дискурс-анализ. Теория и метод / Пер. с англ. - 2-е изд., испр. - Х.: Изд-во «Гуманитарный центр», 2008. - 352 с. - ISBN 966-8324-06-4
• Гутнер Г. Б., Огурцов А. П. Дискурс // Новая философская энциклопедия из-ства. - Мысль - М. 2010.- Т. 1. - С. 670-671. - ISBN 978-5-244-01115-9

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Дискурс" в других словарях:

- (фр. discours, от лат. discursus рассуждение, довод) одно из сложных и трудно поддающихся определению понятий современной лингвистики, семиотики и философии, получившее широкое распространение в англо и особенно франкоязычных культурах. Значение… … Философская энциклопедия

дискурс - а, м. discours m., нем. Diskurs, пол. dyskurs <лат. discursus. 1. Разговор, беседа (обычно в речи дипломатов). Сл. 18. Его Гишпанское величество еще не определил о саржах, которые дук де Попали, сиречь чин капитанскои от гвардии, и… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

дискурс - ДИСКУРС (discourse (англ.), Diskurs (нем.), discourse (фр.)) как термин происходит от латинского «discurrere» «обсуждение», «переговоры», даже «перебранка». Внимание к термину и понятию «Д.» было привлечено в ту историческую эпоху, когда … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Дискурс - Дискурс ♦ Discours Точный перевод этого слова означает «речь». Но если речь есть акт или способность, то дискурс – скорее результат того или другого. И речь, и дискурс суть актуализация языка. Но речь – это потенциальная или действенная его… … Философский словарь Спонвиля

- (discursus: от лат. discere блуждать) вербально артикулированная форма объективации содержания сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности. Неклассический тип философствования осуществляет… … История Философии: Энциклопедия

ДИСКУРС - (от фр. discourse – речь; лат. discursus – беседа, разговор). Связный текст, сверхфразовое единство. Анализ Д. и лингвистика текста образуют близкие области языкознания. Под текстом понимают преимущественно абстрактную, формальную конструкцию,… … Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам)

- (discursus: от лат. discere блуждать) вид речевой коммуникации, основывающийся на региональном непредвзятом обсуждении, на попытке дистанцироваться от социальной реальности. По английски: Discours См. также: Речь Финансовый словарь Финам … Финансовый словарь

- [фр. discours речь, выступление] 1) речь, реальный (не учебный) текст; 2) театр. д. спектакля организация текстовых материалов в соответствии с ритмом и их взаимозависимостью, свойственными создаваемому спектаклю. Словарь иностранных слов. Комлев … Словарь иностранных слов русского языка

Единство, высказывание Словарь русских синонимов. дискурс сущ., кол во синонимов: 5 высказывание (29) … Словарь синонимов

- (франц. discour речь) в широком смысле слова представляет собой сложное единство языковой практики и экстралингвистических факторов (значимое поведение, манифестирующееся в доступных чувственному восприятию формах), необходимых для понимания… … Новейший философский словарь

- (позднелат. discursus рассуждение, аргумент, довод) Значимый термин в постмодернистской (см.: Постмодернизм) вербальной парадигме, в принципе означающий, что данный словесный текст принадлежит постклассическому мыслительному пространству. Само… … Энциклопедия культурологии

Книги

• Дискурс и власть. Репрезентация доминирования в языке и коммуникации , Тён ван Дейк , Книга известного европейского ученого, одного из наиболее ярких представителей критического дискурс-анализа, посвящена описанию дискурсивного характера властных взаимоотношений в современном… Категория: Современная политика Издатель: Либроком , Производитель:

ДИСКУРС

ДИСКУРС

(фр. discours, от лат. discursus - рассуждение, довод) - одно из сложных и трудно поддающихся определению понятий современной лингвистики, семиотики и философии, получившее широкое распространение в англо- и особенно франкоязычных культурах. Значение слова - , выступление, рассуждение. В рус. языке, как и во многих европейских, этому слову нет эквивалента. Оно переводится как Д., дискурсия, речь, текст, рассуждение. Предметом теоретического изучения Д. стал относительно недавно.
Основоположник современной лингвистики Ф. де Соссюр редко пользовался термином «Д.», поскольку считал единственным предметом лингвистики, противопоставляя его речи, понимаемой как практическая языка. Однако его последователи, напротив, уделяют Д. растущее . Э. Бенвенист почти не употребляет «речь», предпочитая ему «Д.». Э. Брюссанс включает в соссюровскую дихотомию язык/речь третий член - Д., располагая его между языком и речью и наделяя его опосредующей функцией. Язык при этом выступает как абстрактная знаков; Д. - определенные комбинации, с помощью которых говорящий использует язык; речь - механизм и речевой деятельности.
Традиционно лингвистика ограничивалась изучением слова и фразы. Взаимодействие с др. гуманитарными науками - семиотикой, социологией, психологией - вывело лингвистику за пределы фразы, включив в ее новую составляющую: Д. Начало этому положила статья амер. лингвиста Э. Харриса «Анализ дискурса» (1952). При таком подходе фраза является простым высказыванием, а Д. - сложным высказыванием, состоящим из нескольких фраз. Ж.К. Коке определил Д. как «трансфразовое языка». Теперь в лингвистике и семиотике появилась новая - анализ. Фр. семиотики Г. Греймас и Ж. Куртес находят соответствие между Д. и выдвинутым советскими семиотиками (Ю.М. Лотман и др.) понятием «вторичные моделирующие системы», которые строятся на основе «первичной моделирующей системы», каковой выступает естественный язык.
Д. как сходен, так и отличен от языка и речи. С речью его сближает то, что он также является процессом и деятельностью. Однако в отличие от речи Д. предполагает систему, он обладает свойством целостности, имеет внутреннюю организацию, форму, к нему применимы понятия вида, жанра и стиля. Свойство системности сближает Д. с языком. Язык является универсальной абстрактной микросистемой, тогда как Д. - конкретной мини-системой. Д. - это речь, наделенная социокультурным измерением, или язык, преобразованный говорящим субъектом и включенный в конкретный социокультурный . Типология Д. включает религиозный, политический, литературный, филос. и др. дискурсивные жанры. Мы в подобных случаях обычно используем языка, считая, что каждая область культуры имеет свой язык: литературный, филос. научный и т.д.
Понятия Д. и дискурсивного анализа нашли широкое применение в социальных и гуманитарных науках. Историки используют их при исследовании архивных документов. Социологи и психологи - при изучении разного рода анкет, интервью и бесед. Р. Барт положил начало применению дискурсивного подхода в литературоведении и критике. М. Фуко рассматривает через призму языка и Д. эволюцию всей зап. культуры, уделяя особое внимание науке, философии и литературе. Исторически Д. выступал в самых различных значениях, формах и жанрах. Конкретными его примерами являются тронная речь короля по поводу к.-л. важного и торжественного события; вступительная речь (слово) или заключительная речь (слово) при открытии или закрытии научного или иного конгресса; речь по случаю приема в академию или получения высокой награды или премии. Фр. поэт эпохи Возрождения Ронсар (16 в.) назвал свой сборник поэм «Дискурсы». Известный Р. Декарта «Рассуждение о методе» (17 в.) был написан как предисловие к трем др. работам. Свою речь «Рассуждение о стиле» (18 в.) Ф. Бюффон произнес в связи с его приемом во Французскую академию, где он дал известное определение: «Стиль - это сам ». «Д.» может быть названа и достаточно обширная работа. Так, «Философское рассуждение о современности» Ю. Хабермаса, во фр. названии которого используется слово «discours», представляет собой двенадцать лекций, прочитанных во фр. ун-те.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

ДИСКУРС

ДИСКУРС (от греч. ?ΐίξοδος-οуть, изложение, рассказ, лат. discoursus- беседа, разговор; . discourse-речь)-многозначное понятие: 1) в истории классической философии использовалось для характеристики последовательного перехода от одного дискретного шага к другому и развертывания мышления, выраженного в понятиях и суждениях, в противовес интуитивному схватыванию целого до его частей; 2) в современной французской философии постмодернизма - характеристика особой ментальности и идеологии, которые выражены в тексте, обладающем связностью и целостностью и погруженном в , в социокультурный, социально-психологический и др. контексты.

В классической философии дискурсивное , развертывающееся в последовательности понятий или суждений, противопоставляется интуитивному мышлению, схватывающему независимо и вне всякого последовательного развертывания. Разделение истин на непосредственные (интуитивные) и опосредованные (принимаемые на основе доказательства) проведено уже Платоном и Аристотелем. Плотин проводит между всеобщим, целостным, нечастичным и неиндивидуальным единым Умом и дискурсивным умом, в своем движении охватывающим все отдельные смыслы (Епп., VI 2,21). Фома Аквинский противопоставляет дискурсивное и интуитивное , рассматривая дискурсивное мышление как интеллекта от одного объекта к другому ( theol., l, q. 14 a7).

Развитие науки в 17-18 вв. привело к построению различных интерпретаций интуитивного и дискурсивного познания. Для Декарта, Спинозы и Лейбница и необходимость научного познания гарантируется интеллектуальной интуицией, лежащей в основе доказательства и обеспечивающей дискурсивному мышлению и , и последовательное . Гоббс, определяя специфику человеческого понимания, связывает ее с пони* манием последовательности (или следования) представлений одно за другим, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) речью в уме (Гоббс Т. Левиафан. М., 1936, с. 46). Он связывает дискурсивность мышления со способностью слов языка быть знаками общих понятий. Локк полагал, что фундаментальные истины постигаются интуитивно, другие же через посредство других идей, с помощью демонстрации или последовательного рассуждения и чем больше щагов в этой последовательности, тем более ясным оказывается . Ясность сложных идей зависит от количества и расположения простых идей, причем существуют три способа образования сложных идей (предметов, отношений и общих понятий). В немецкой философии эпохи Просвещения сложились две линии в трактовке дискурсивности мышления, одна из которых (X. Вольф, М. Мендельсон) преувеличивала роль дискурсивного мышления, а другая (Ф. Г. Якоби, И. Г. Гаман) противопоставляла опосредованному знанию интуицию, веру. Кант в “Критике чистого разума” противопоставляет дискурсивную понятий интуитивной ясности, достигаемой посредством созерцаний (Кант И. Соч., т. 3. М., 1964, с. 79), называя рассудочное посредством понятий дискурсивным мышлением (там же, с. 166, 603; Пролегомены.-Там же, т. 4, ч. 1. М., 1965, с. 155; Логика, Трактаты и письма. М., 1980, с. 395). Понятие трактуется им как дискурсивная того, что обще многим объектам. Гегель противопоставляет дискурсивное мышление, отождествляемое им с формальным и рассудочным, спекулятивному мышлению, постигающему непосредственного и опосредованного, многоообразие абстрактных определений в конкретно-жизненном понятии. Трактовка дискурсивного познания в качестве антитезы интуитивному сохранилась и в 20 в. (напр., у А. Бергсона, противопоставившего логику твердых тел, присущую интеллекту, интуиции; у Н. О. Лосского, развившего учение о чувственной, интеллектуальной и мистической интуициях; у Л. Шестова, стремившегося прорваться сквозь логические цепи умозаключений к вере как новому измерению мышления). Лингвистический поворот в философии 20 в. ( к языку и речи, к анализу семиотической деятельности) привел к тому, что она перешла от изучения типов связки в отдельном предложении к осознанию речи как важнейшего компонента взаимодействия людей и механизма осуществления когнитивных процессов, как связанной последовательности речевых актов, выраженных в различных текстах и анализируемой в различных аспектах (прагматическом, семантическом, референтном, эмоционально-оценочном и др.). Со своей стороны лингвистика, прежде всего лингвистика текста, не только осознала текста, но и обратилась к сверхфразовым, устойчивым единствам, или дискурсам, понимая их как механизм порождения высказываний и производства текстов. В центре внимания лингвистов оказались проблемы дискурса, понятого как сложное коммуникативное , включающее помимо текста и внелингвистических факторов (установки, цели адресатов, их мнения, самооценки и оценки другого). В 1969 М. Пеше разрабатывает теорию дискурса на основе учения об идеологии и идеологических формациях Л. Альтюссера. М. Фуко в “Археологии знания” разработал учение о дискурсивной формации как условии функционирования специфических дискурсивных практик со своими правилами, концептами и стратегиями. Все гуманитарное знание мыслится им как археологический анализ дискурсивных практик, коренящихся не в субъекте познания или деятельности, а в анонимной воле к знанию, систематически формирующей объекты, о которых эти дискурсы говорят. В 1975 П. Серио проводит анализ советского политического дискурса как особой советской ментальности и обезличенной идеологии. Этот дискурса использует особую грамматику и особые правила лексики, создавая “суконный язык”, или “деревянный язык” (gueulle de bois). С помощью анализа дискурса лингвистика и стали ориентироваться на смыслы, которые существуют для человека в актах его взаимодействия с другими людьми, обратились не к абстрактно значимым и строго однозначным понятиям, а к концептам, функционирующим в актах коммуникации и в дискурсах (А. Вежбицка, Н. Д. Арутюнова).

Неоднозначность трактовки дискурса в философии 20 в. выражается в том, что под ним понимается монологически развиваемая языково-речевая конструкция, напр. речь или текст. Вместе с тем нередко под дискурсом понимается последовательность совершаемых в языке коммуникативных актов. Такой последовательностью может быть разговор, письменные тексты, содержащие взаимные ссылки и посвященные общей тематике и т. д. Дискурс связывают с такой активностью в языке, которая соответствует специфической языковой сфере и обладает специфической лексикой. Кроме того, продуцирование дискурса осуществляется по определенным правилам (синтаксиса) и с определенной семантикой. Дискурс тем самым создается в определенном смысловом и призван передавать определенные смыслы, нацелен на коммуникативное со своей прагматикой. Решающим критерием дискурса оказывается особая языковая , в которой создаются языковые конструкции. Поэтому сам термин “дискурс” требует соответствующего определения- “политический дискурс”, “научный дискурс”, “философский дискурс”. В соответствии с этим пониманием дискурс - это “язык в языке”, т. е. определенная лексика, прагматика и , являющие себя в актуальных коммуникативных актах, речи и текстах.

Лит.: Ван Дейк Т. Д. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989; Язык и 20 века. М., 1995; Фуко М. Археология знания. К., 1996; Квадратура смысла. Французская школа анализа дискурса. М., 1999; Handbook of Discourse Analysis, ed. by T, van Dijk, v. 1-4. L., 1985.

Г. Б. Гутнер, А. П. Огурцов

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

Смотреть что такое "ДИСКУРС" в других словарях:

дискурс - а, м. discours m., нем. Diskurs, пол. dyskurs <лат. discursus. 1. Разговор, беседа (обычно в речи дипломатов). Сл. 18. Его Гишпанское величество еще не определил о саржах, которые дук де Попали, сиречь чин капитанскои от гвардии, и… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

дискурс - ДИСКУРС (discourse (англ.), Diskurs (нем.), discourse (фр.)) как термин происходит от латинского «discurrere» «обсуждение», «переговоры», даже «перебранка». Внимание к термину и понятию «Д.» было привлечено в ту историческую эпоху, когда … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Дискурс - Дискурс ♦ Discours Точный перевод этого слова означает «речь». Но если речь есть акт или способность, то дискурс – скорее результат того или другого. И речь, и дискурс суть актуализация языка. Но речь – это потенциальная или действенная его… … Философский словарь Спонвиля

- (discursus: от лат. discere блуждать) вербально артикулированная форма объективации содержания сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности. Неклассический тип философствования осуществляет… … История Философии: Энциклопедия

ДИСКУРС - (от фр. discourse – речь; лат. discursus – беседа, разговор). Связный текст, сверхфразовое единство. Анализ Д. и лингвистика текста образуют близкие области языкознания. Под текстом понимают преимущественно абстрактную, формальную конструкцию,… … Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам)

- (discursus: от лат. discere блуждать) вид речевой коммуникации, основывающийся на региональном непредвзятом обсуждении, на попытке дистанцироваться от социальной реальности. По английски: Discours См. также: Речь Финансовый словарь Финам … Финансовый словарь

- [фр. discours речь, выступление] 1) речь, реальный (не учебный) текст; 2) театр. д. спектакля организация текстовых материалов в соответствии с ритмом и их взаимозависимостью, свойственными создаваемому спектаклю. Словарь иностранных слов. Комлев … Словарь иностранных слов русского языка

Единство, высказывание Словарь русских синонимов. дискурс сущ., кол во синонимов: 5 высказывание (29) … Словарь синонимов

- (франц. discour речь) в широком смысле слова представляет собой сложное единство языковой практики и экстралингвистических факторов (значимое поведение, манифестирующееся в доступных чувственному восприятию формах), необходимых для понимания… … Новейший философский словарь

- (позднелат. discursus рассуждение, аргумент, довод) Значимый термин в постмодернистской (см.: Постмодернизм) вербальной парадигме, в принципе означающий, что данный словесный текст принадлежит постклассическому мыслительному пространству. Само… … Энциклопедия культурологии

Что такое "дискурс"? Как правильно пишется данное слово. Понятие и трактовка.

дискурс ДИСКУРС (discursus: от лат. discere - блуждать) - вербально артикулированная форма объективации содержания сознания, регулируемая доминирующим в той или иной социокультурной традиции типом рациональности. Неклассический тип философствования осуществляет своего рода переоткрытие феномена Д. - как в контексте вербально-коммуникативных практик (анализ социокультурной обусловленности речевых актов в структурализме и постструктурализме; трактовка Хабермасом Д. как рефлексивной речевой коммуникации, предполагающей самоценную процессуальность проговаривания всех значимых для участников коммуникации ее аспектов - см. СТРУКТУРАЛИЗМ, ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ, ХАБЕРМАС), так и широком социо-политическом контексте (расширительное понимание Гоулднером Д. как инструмента социальной критики). Значимый статус обретает понятие ‘Д.’ в контексте лингвистических аналитик (интерпретация Д. как ‘речи, присваемой говорящим’, у Э.Бенвениста и в целом постсоссюрианская традиция), в рамках семиотической традиции (например, презумпция дискурсивной компетенции в концепции семиотико-нарративных аспектов речевой деятельности А.-Ж.Греймаса и Ж.Курте - см. НАРРАТИВ, СЕМИОТИКА), в проблемном поле исследований культурологического характера (например, интерпретация Д. в качестве языковых практик, ‘экстраполированных за пределы предложения’ в контексте изучения функционирования ‘телевизионной культуры’ у Дж.Фиске) и т.д. Доминантной тенденцией анализа Д. во второй половине 20 в. становится тенденция интеграции различных аспектов его рассмотрения - вне дисциплинарных барьеров. Теория Д. конституируется в качестве одного из важнейших направлений постмодернизма, методология которого оформляется на пересечении собственно постмодернистской философии языка, семиотики, лингвистики в современных ее версиях (включая структурную и психолингвистику), социологии знания и когнитивной антропологии. В связи с вниманием философии постмодернизма к проблемам вербальной и - особенно - речевой реальности (см. ПОСТМОДЕРНИЗМ, ПОСТМОДЕРНИСТСКАЯ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ) понятие ‘Д.’ оказывается в фокусе внимания, переживая своего рода ренессанс значимости. Так, например, в самооценке Фуко, аналитика Д. конституируется как один из фундаментальных приоритетов его творчества: ‘я просто искал... условия функционирования специфических дискурсивных практик’. Собственно, предметом ‘археологии знания’ выступает ‘не автор, не лингвистический код, не читатель или индивидуальный текст, а ограниченный набор текстов, образующих регламентированный Дискурс’ (Фуко). Аналогичные приоритеты могут быть обнаружены в деконструктивизме Дерриды: ‘разрыв (‘Рассеивание’, текст, носящий это название, есть систематическое и разыгранное исследование разрыва) надо... заставить бродить /ср. с discere, т.е. ‘блуждать’ - М.М., С.Л./ внутри текста’ (см. ДЕКОНСТРУКЦИЯ, ДЕРРИДА). В отличие от историко-философской традиции, понимавшей Д. как своего рода рационально-логическую процедуру ‘скромного чтения’, т.е. декодирования по мере возможностей имманентного миру смысла (см. МЕТАФИЗИКА), постмодернизм интерпретирует дискурсивные практики принципиально альтернативно: ‘не существует никакого пре-дискурсивного провидения, которое делало бы его /мир - М.М., С.Л./ благосклонным к нам’ (Фуко). В контексте классического мышления Д. репрезентирует автохтонный смысл и имманентную логику объекта; постмодернизм же - в контексте ‘постметафизического мышления’ - центрирует внимание на нонсенсе как открытой возможности смысла и на трансгрессивном прорыве из смысла в его открытость (см. ТРАНСГРЕССИЯ). В контексте конституируемого постмодернистской философией ‘постметафизического мышления’ Д. интерпретируется ‘как насилие, которое мы совершаем над вещами’ (Фуко). Репрезентирующий в себе специфику характерного для той или иной социокультурной среды типа рациональности, Д. - посредством накладывания ее матриц - деформирует автохтонные проявления ‘предмета говорения’, в силу чего может быть охарактеризован как ‘некая практика, которую мы навязываем’ внешней по отношению к Д. предметности (Фуко). Согласно постмодернистскому видению дискурсивных практик, в Д. объект не репрезентируется в его целостности (см. ОТРАЖЕНИЕ), но процессуально осуществляется как последовательная (темпорально артикулированная) спекулятивная (семиотически артикулированная) актуализация последнего (аналогична дискретность исполнений музыкального произведения с его семантической тотальностью у Ингардена). Аналогично, в постмодернистской трактовке субъект-субъектных отношений фундированная презумпцией понимания коммуникация уступает место процессуальности вербальных игровых практик и процессуальности дискурсивных процедур (ср. у Б.Заходера: ‘Не знаю сам, своими ли словами // Я излагаю сказанное Вами, // Или - еще не сказанное Вами // Я выражаю Вашими словами’). В процессуальности Д. феномен Я теряет свою определенность, оказавшись всецело зависимым от того, что Фуко обозначил как ‘порядок Д.’: ‘я есть то, что я есть, благодаря контексту, в котором нахожусь’ (Х.Л.Хикс). В этом плане важнейшим аспектом постмодернистских аналитик Д. является исследование проблемы его соотношения с властью. Будучи включенным в социокультурный контекст, Д. как рационально организованный и социокультурно детерминированный способ вербальной артикуляции имманентно-субъективного содержания сознания и экзистенциально-интимного содержания опыта не может быть индифферентен по отношению к власти: ‘дискурсы... раз и навсегда подчинены власти или настроены против нее’ (Фуко). По оценке Р.Барта, ‘власть (libido dominanti) ...гнездится в любом дискурсе, даже если он рождается в сфере безвластия’. Исходя из этого, постмодернизм усматривает в демонстрируемой сознанием ‘воле к знанию’ отголосок тирании ‘тотализирующих дискурсов’ (Фуко). Частным проявлением ‘власти Д.’ выступает ‘власть письма’ над сознанием читателя, реализуемая как ‘интенция Текста’ (Э.Сейд, Р.Флорес). Дискурсивное измерение письма ограничивает принципиальную ‘свободу Текста’ (Ф.Лентриккия), создавая во внутритекстовом пространстве ‘плюральность силовых отношений’ (Фуко) и конституируя текст в качестве ‘поливалентности дискурсов’ (Ф.Лентриккия), т.е. своего рода ‘психического поля сражения аутентичных сил’ (Х.Блум). Как субъект-объектное, так и субъект-субъектное отношения растворяются в игре дискурсивных кодов (почему Д. и характеризуется Батаем как ‘разлучающий’), утрачивая свою определенность: человек как носитель Д. погружен в дискурсивную среду, которая и есть тот единственный мир, который ему дан. - Единственно возможной в данном контексте гносеологической аналитикой мета-уровня выступает для постмодернизма анализ самого Д.: исследование условий его возможности, механизм осуществления его процессуальности, сравнительные аналитики различных типов Д. и т.п. Фуко формулирует по этому поводу так называемое ‘правило внешнего’, которое заключается в том, чтобы идти не от Д. к его якобы наличествующему внутреннему смыслу, а от проявлений Д. - к условиям его возможности. В рамках подобной стратегии философствования центральным предметом философии оказывается Д., понятый в аспекте своей формы, а это значит, что центральное внимание философия постмодернизма уделяет не содержательным, а сугубо языковым моментам. Д. рассматривается постмодернистской философией в контексте парадигмальной для нее презумпции ‘смерти субъекта’: согласно Фуко, ‘Д. - это не жизнь; время Д. - не ваше время... в каждой фразе правил закон без имени, белое безразличие: ‘Какая разница, кто говорит, - сказал кто-то, - какая разница, кто говорит’...’ (см. СМЕРТЬ СУБЪЕКТА, СМЕРТЬ АВТОРА). Постмодернистская парадигма ‘смерти субъекта’ не только влечет за собой выдвижение феномена Д. на передний план, но и задает ему фундаментальный статус: ‘речь идет о том, чтобы отнять у субъекта (или у его заместителя) роль некого изначального основания и проанализировать его как переменную и сложную функцию дискурса’ (Фуко). В этом контексте Д. начинает рассматриваться как самодостаточная форма артикуляции знания в конкретной культурной традиции - вне каких бы то ни было значимых моментов, привносимых со стороны субъекта. - В этом семантическом пространстве Д. конституируется как могущий осуществляться в автохтонном (так называемом ‘анонимном’) режиме: ‘все дискурсы, каков бы ни был их статус, их форма, их ценность’, разворачиваются ‘в анонимности шепота’ (Фуко). Таким образом, Д. трактуется постмодернизмом в качестве самодостаточной процессуальности: ‘Д. ... имеет форму структуры толкований. Каждое предложение, которое уже само по себе имеет толковательную природу, поддается толкованию в другом предложении’, - реально имеет место не интерпретационная деятельность субъекта, но ‘моменты самотолкования мысли’ (Деррида). Это означает, что какова бы ни была цель дискурсивной процедуры, всегда - и в рамках письма, и в рамках чтения - ‘субъект... не бывает экстерриториальным по отношению к своему дискурсу’ (Р.Барт). Вместе с тем, именно процессуальность дискурсивных процедур оказывается тем пространством, в рамках которого человек ‘сам превращает себя в субъекта’ (Фуко). Указанная процедура выступает предметом специальной аналитики в ‘История сексуальности’ Фуко (см. ХЮБРИС), в ‘Дискурсе любви’ Кристевой, во ‘Фрагментах любовного дискурса’ Р.Барта, фиксирующих, что, в конечном итоге, ‘любовь есть рассказ... Это моя собственная легенда, моя маленькая ‘священная история’, которую я сам для себя декламирую, и эта декламация (замороженная, забальзамированная, оторванная от моего опыта) и есть любовный дискурс’ (собственно, влюбленный и определяется Р.Бартом, как ‘тот, кто говорит’ определенным образом, точнее - с использованием определенных клише). Сохраняя конституированную в историко-философской традиции презумпцию социокультурной артикулированности Д., философия постмодернизма полагает, что ‘Д. - это сложная и дифференцированная практика, подчиняющаяся доступным анализу правилам и трансформациям’ (Фуко). Форма объективации одного и того же содержания может - в зависимости от доминирующего в обществе типа рациональности - варьироваться в самом широком диапазоне (например, от классической христианской формулы до ‘покупательную способность даждь нам днесь’ в ‘Утренней молитве’ у Н.Ю.Рюда). Развивая эту идею, Фуко фиксирует следующие типы возможных трансформаций дискурсивных практик: 1) деривации (внутридискурсивные зависимости), т.е. трансформации, связанные с адаптацией или исключением тех или иных понятий, их обобщения и т.п.; 2) мутации (междискурсивные зависимости), т.е. трансформации позиции говорящего субъекта, языка или соответствующей предметности (смещение границ объекта); 3) редистрибуции (внедискурсивные трансформации), т.е. внешние по отношению к Д., но не безразличные для его эволюции социокультурные процессы. Согласно точке зрения Фуко, для конституирования типологии Д. ни формальные, ни объективные критерии не являются приемлемыми: ‘существуют... собственно дискурсивные свойства или отношения (не сводимые к правилам грамматики и логики, равно как и к законам объекта), и именно к ним нужно обращаться, чтобы различать основные категории дискурсов’. В качестве критериев классификации дискурсивных практик Фуко избирает ‘отношение к автору (или отсутствие такого отношения), равно как и различные формы этого отношения’, экспрессивная ценность Д., открытость их для трансформаций, способы отношения Д. и придания им ценности, способы их атрибуции и присвоения, способы адаптации Д. к культуре (объективирующиеся в отношении к культурной традиции) и т.п. Важнейшим моментом постмодернистской типологии Д. является выделение особой ситуации в развитии культурной традиции, - ситуации, которая связана с автором, находящимся в ‘трансдискурсивной позиции’. Последняя специфична тем, что открывает новый горизонт трансформаций соответствующего проблемно-семантического поля, различных по своей сущности, но неизменно релевантных исходному (авторскому) типу Д.: согласно Фуко, происходит возвращение к исходному Д., но ‘это возвращение, которое составляет часть самого Д., беспрестанно его видоизменяет... возвращение есть действенная и необходимая работа по преобразованию самой дискурсивности’ (так, например, пересмотр текстов Галилея не может изменить механику, лишь добавляет нечто в массив суждений о ней; пересмотр же текстов Маркса - существенно меняет марксизм). Существенным аспектом постмодернистской концепции Д. является его интерпретация в свете идеи нелинейности: Д. рассматривается в контексте таких презумпций, как презумпция его креативного потенциала, презумпция заложенности в нем тенденции ветвления смысла, презумпция имманентной неподчиненности Д. принудительной внешней каузальности и т.п. Особое значение приобретают в этом контексте такие (наряду с приведенным) этимологические значения латинского термина diacursus, как ‘круговорот’ (см. Хора) и ‘разветвление, разрастание’. По ретроспективной оценке постмодернизма, классическая культура, выделяя среди Д., ‘которыми обмениваются изо дня в день’, те, ‘которые лежат в основе некоторого числа новых актов речи... бесконечно сказываются, являются уже сказанными и должны быть еще сказаны’, тем не менее, жестко ограничивала креативный потенциал последних фигурами комментария и автора. Прежде всего, это ограничение касается (направлено против) возможности случайности. По мысли Фуко, ‘комментарий предотвращает случайность дискурса тем, что принимает ее в расчет: он позволяет высказать нечто иное, чем сам комментируемый текст, но лишь при условии, что будет сказан и в некотором роде осуществлен сам этот текст’. Д. замыкается на себя, пресекая самую возможность семантической новизны в подлинном смысле этого слова: ‘открытая множественность, непредвиденная случайность оказываются благодаря принципу комментария перенесенными с того, что с риском для себя могло бы быть сказанным, - на число, форму, вид и обстоятельства повторения. Новое не в том, что сказано, а в событии его возвращения’ (Фуко). Аналогичные функции выполняет по отношению к Д. и такая фигура классической традиции, как автор, с той лишь разницей, что если ‘комментарий ограничивал случайность Д. такой игрой идентичности, формой которой были... повторение и тождественность’, то ‘принцип... автора ограничивает ту же случайность игрой идентичности, формой которой являются индивидуальность и я’ (Фуко). Детальный анализ механизмов регуляции дискурсивных практик со стороны культуры позволяет Фуко сделать вывод о глубинной ограниченности и подконтрольности Д. в культуре классического западно-европейского образца. Фуко связывает это с тем, что реальная креативность дискурсивных практик, открывающая возможность для непредсказуемых модификаций плана содержания, подвергает, по его мнению, серьезным испытаниям глубинные парадигмальные установки европейского стиля мышления. Прежде всего, это относится к идее универсального логоса, якобы пронизывающего космически организованное (и потому открывающегося логосу познающему) мироздание, чьи законы в силу своей необходимости делают все возможные модификации порядка вещей предсказуемыми и не выходящими за пределы интеллигибельных границ. - Таящиеся в Д. возможности спонтанности, чреватой случайным и непредвиденным выходом за рамки предсказуемых законом состояний, ставят под угрозу сам способ бытия классического типа рациональности, основанный на космически артикулированной онтологии и логоцентризме. Таким образом, за видимой респектабельностью того статуса, который, казалось бы, занимает Д. в классической европейской культуре, Фуко усматривает ‘своего рода страх’: ‘все происходит так, как если бы запреты, запруды, пороги и пределы располагались таким образом, чтобы хоть частично овладеть стремительным разрастанием Д. ...чтобы его беспорядок /креативный хаос, хюбрис - MM., C.Л./ был организован в соответствии с фигурами, позволяющими избежать чего-то самого неконтролируемого’ (см. Хаос, Хюбрис). По оценке Фуко, страх перед Д. (характеризующая европейский менталитет логофобия, рядящаяся в одежды и маски логофилии) есть не что иное, как страх перед бесконтрольным и, следовательно, чреватым непредсказуемыми случайностями разворачиванием креативного потенциала Д., - страх перед хаосом, разверзающимся за упорядоченным вековой традицией метафизики Космосом и не регламентируемым универсальной необходимостью, - ‘страх... перед лицом всего, что тут может быть неудержимого, прерывистого, воинственного, а также беспорядочного и гибельного, перед лицом этого грандиозного, нескончаемого и необузданного бурления Д.’. В отличие от классической традиции, современная культура, по мысли Фуко, стоит перед задачей ‘вернуть Д. его характер события’, т.е. освободить дискурсивные практики от культурных ограничений, пресекающих возможность подлинной новизны (событийности) мысли, связанной со случайным (не заданным исходными правилами) результатом. Рассматривая ‘событие’ как флуктуацию в поле Д., Фуко, наряду с этим, фиксирует и ее автохтонный (реализуемый на уровне самоорганизации дискурсивного поля и не сопряженный с познавательным целеполаганием мыслящего субъекта) характер, эксплицитно противопоставляя ‘событие’ - ‘творчеству’ и относя последнее к числу ключевых интерпретационных презумпций европейской классики. Выдвигая - в противовес культуре классического типа, где ‘с общего согласия искали место для творчества, искали единство произведения, эпохи или темы, знак индивидуальной оригинальности и безграничный кладезь сокрытых значений’, - радикально новую методологию исследования дискурсивных практик, Фуко разрабатывает и принципиально новый для этой сферы категориальный аппарат, эксплицитно вводящий понятие случайной флуктуации в число базисных понятийных структур новой дискурсивной аналитики. По оценке Фуко, ‘фундаментальные понятия, которые сейчас настоятельно необходимы, - это... понятия события и серии с игрой сопряженных с ними понятий: регулярность, непредвиденная случайность, прерывность, зависимость, трансформация’. Важнейшим методологическим выводом, в который результируется осуществленная Фуко смена ракурса видения процессуальности Д., является следующий: по мнению Фуко, в сфере исследования дискурсивных практик ‘более уже невозможно устанавливать связи механической причинности или идеальной необходимости. Нужно согласиться на то, чтобы ввести непредсказуемую случайность в качестве категории при рассмотрении продуцирования событий’. Остро ощущая отсутствие в гуманитарной сфере ‘такой теории, которая позволила бы мыслить отношения между случаем и мыслью’, Фуко делает значительный шаг в создании таковой концепции, рефлексивно фиксируя при этом главное ее содержание в качестве введения в гуманитарное познание идеи случайности: ‘если задаешься целью осуществить в истории идей самый маленький сдвиг, который состоит в том, чтобы рассмотреть не представления, лежащие, возможно, за дискурсом, но сами эти дискурсы как регулярные и различающиеся серии событий, то, боюсь, в этом сдвиге приходится признать что-то вроде этакой маленькой (и, может быть, отвратительной) машинки, позволяющей ввести в самое основание мысли случай, прерывность и материальность. Тройная опасность, которую определенная форма истории пытается предотвратить, рассказывая о непрерывном развертывании идеальной необходимости’. (Особенно интересна в данном пассаже оценка указанного генератора случайностей в качестве ‘отвратительного’, схватывающая оценку наличной культурой идеи непредсказуемой неравновесности как противной актуальным для обыденного сознания классическим идеалам линейного детерминизма, гарантирующего предсказуемое поведение систем.) Таким образом, в контексте дискурсивной аналитики Фуко в ткань философской рефлексии постмодернизма входит эксплицитное требование введения в когнитивные процедуры презумпции случайной флуктуации (см. Неодетерминизм). В этом отношении можно говорить, что, фокусируя свое внимание на феномене Д., постмодернистская философия не задает особое видение последнего, но выдвигает требование разрушение традиционного Д., фиксируя необходимость формирования неканонических стратегий дискурсивных практик, возвращающих субъекту его атрибутивное свойство ‘суверенности’ (Батай). Однако, согласно позиции постмодернизма, именно в процедуpax отказа от традиционно понятого Д. и подстерегает сознание дискурсивность, впитанная носителем западного типа рациональности в процессе социализации: ‘жертвуя смыслом, суверенность сокрушает возможность дискурса: не только прерыванием, цезурой или раной внутри дискурса (абстрактная негативность), но и вторжением, внезапно открывающим в таком отверстии предел дискурса и иное абсолютное знание’ (Деррида). В связи с этим тот, кто ‘устроился в надежной стихии философского дискурса... не в состоянии прочитать по его упорядоченному скольжению такой знак, как ‘опыт’...’ (Деррида), и именно поэтому ‘часто... когда полагают, что балласт гегелевской очевидности сброшен, на самом деле, не зная этого, не видя ее, остаются в ее власти... Никогда еще гегелевская очевидность не казалась столь обременительной, как в этот момент, когда она нависла всем своим бременем’ (Деррида). Происходит своего рода ‘ослепление традиционной культурой, которая выдает себя за естественную стихию дискурса’. В этой ситуации постмодернизм постулирует необходимость, ‘перейдя от конечного знания к бесконечному - добраться, как бы раздвигая пределы, к иному модусу знания - недискурсивному, таким образом, чтобы вне нас родилась иллюзия удовлетворения той самой жажды знания, которая существует в нас’ (Батай). Вместе с тем, однако, ‘попрание дискурса (и, следовательно, вообще закона...) должно, как и всякое попрание, тем или иным образом сохранить и утвердить то, что им преодолевается в злоупотреблении’ (Деррида), - а именно конституировать то, что Б.Смарт обозначил в этом контексте как ‘еретический Д.’. К центральному проблемному полю современной интерпретации Д. относятся такие проблемы, как проблема соотношения Д. с идеологией (М.Пеше, Ж.-Ж.Куртин, К.Фукс), - в том числе и в ее советско-социалистической версии (П.Серио); проблема семантического потенциала дискурсивных сред (П.Анри, К.Арош, Ж.Гийому, Д.Мальдидье); проблема Другого в контексте дискурсивных практик (Ж.Отье-Ревю), а также методологические проблемы аналитик Д. (Р.Робер, Э.Пульчинелли Орланди)и др.

Складывается впечатление, что этот модный в последние десятилетия термин "дискурс" настолько затаскан (каждый норовит его употребить для придания собственным высказываниям наукообразности), что пользоваться им уже почти невозможно.

Дискурс в ВИКИПЕДИИ
Диску́рс или Диcкурс (фр. discours или англ. discourse ) - социально обусловленная организация системы речи, а также определённые принципы, в соответствии с которыми реальность классифицируется и репрезентируется (представляется) в те или иные периоды времени.

Дискурс – это единство непосредственно речи и внешних факторов, влияющих на особенности этой речи. Например, литературный дискурс или политический дискурс – для передачи сообщений используются разные языковые средства и разные средства невербальной коммуникации . (Источник: http://chtotakoe.info/articles/diskurs_697.html)

ДИСКУРС (фр. discourse, англ. discourse, от лат. discursus "бегание взад-вперед; движение, круговорот; беседа, разговор"), речь, процесс языковой деятельности; способ говорения.

Дискурс - это любой акт коммуникации (пост, речь, книга, дискуссия) плюс личности и взгляды участвующих в коммуникации (автор, читатель, слушатель, собеседник) плюс социокультурный контекст.

Короче, дискурс - это что высказано + кем + в какой обстановке. Меняя масштаб, через дискурс можно описать всё, что угодно. Чем, кстати, невозбранно развлекались постструктуралисты . (Источник: lurkmore.ru)

В современной науке под дискурсом понимается практически всё, что угодно исследователю. Причём мало кто оговаривает своё понимание термина, предоставляя, таким образом, читателю/слушателю замечательную возможность разобраться во всём самому. Однако далеко не всегда синтез фоновых знаний и конкретного контекста приводит к однозначному пониманию (а это и требуется от термина) того, что стоит за таинственным словом "дискурс".

И если социологи и лингвисты ещё могут понять друг друга (в большей степени - первые, в меньшей - вторые) благодаря наличию устоявшихся концепций дискурса, на которые всегда можно сослаться, то литературоведы оказываются в значительно более сложной ситуации.

Дискурс как термин активно функционирует в научном обиходе таких дисциплин, как лингвистика и социология.

Понимание дискурса как речи, противопоставляемой языку, при переходе в литературоведческие координаты (хотя это не менее важно и в лингвистике) вызывает необходимость введения категории текста. Это косвенно подтверждает и перевод французского discours: "на русский язык переводилось как дискурс (В.А. Звегинцев), речь, тип речи, текст, тип текста " [Ильин 1975, 453].

Таким образом, на основании выборочного анализа различных пониманий дискурса смежными с литературоведением дисциплинами (в первую очередь, лингвистикой), мы можем дать такую предварительную дефиницию дискурсу:

Дискурс - такое измерение текста, взятого как цепь/комплекс высказываний (т.е. как процесс и результат речевого (коммуникативного) акта), которое предполагает внутри себя синтагматические и парадигматические отношения между образующими систему формальными элементами и выявляет прагматические идеологические установки субъекта высказывания, ограничивающие потенциальную неисчерпаемость значений текста.

Т. Ван Дейк. К определению дискурса (перевод с английского) (psyberlink.flogiston.ru)
- профессор Амстердамского университета, автор 32 книг, монографий и около 200 статей по вопросам дискурса и дискурс-анализа, многие из которых уже стали классическими.

Дискурс в широком смысле (как комплексное коммуникативное событие)
Дискурс есть коммуникативное событие , происходящее между говорящим, слушающим (наблюдателем и др.) в процессе коммуникативного действия в определенном временном, пространственном и проч. контексте. Это коммуникативное действие (КД) может быть речевым, письменным, иметь вербальные и невербальные составляющие. Типичные примеры – обыденный разговор с другом, диалог между врачом и пациентом, чтение газеты.

Дискурс в узком смысле (как текст или разговор)
Как правило, выделяют только вербальную составляющую КД и говорят о ней далее как о “тексте” или “разговоре”. В этом смысле термин Д обозначает завершенный или продолжающийся “продукт” КД, его письменный или речевой результат, который интерпретируется реципиентами. Т.е., дискурс в самом общем понимании – это письменный или речевой вербальный продукт коммуникативного действия.

В 50-е годы ХХв. Эмиль Бенвенист , разрабатывая теорию высказывания, последовательно применяет традиционный для французской лингвистики термин discours в новом значении - как характеристику "речи, присваиваемой говорящим". Зелиг Харрис публикует в 1952 г. статью "Discourse analysis", посвящённую методу дистрибуции по отношению к сверхфразовым единствам.

Таким образом, эти два авторитетных учёных закладывают традицию тождественного обозначения разных объектов исследования: Бенвенист понимает под дискурсом экспликацию позиции говорящего в высказывании, в трактовке Харриса объектом анализа становится последовательность высказываний, отрезок текста, больший, чем предложение.

Оставляя за рамками анализа принятое в публицистике последних десятилетий понимание дискурса как социального явления ("феминистский дискурс", "дискурс насилия"), восходящее, без сомнения, к идеям французских постструктуралистов, отметим двойственность собственно лингвистического толкования термина . Дискурс в современных исследованиях - это и "речь, погружённая в жизнь" (Н. Д. Арутюнова), и движение информационного потока между участниками коммуникации.

Большей объяснительной силой, на наш взгляд, обладает описание текста как промежуточной стадии дискурса, если понимать под дискурсом совокупность речемыслительных действий обоих коммуникантов. В то же время текст как объективно существующий факт действительности может рассматриваться в качестве продукта (результата) дискурса.

Милевская Т.В. (Ростов-на-Дону, Россия)

На современном этапе исследования представляется целесообразным понимание текста как одной из форм (сторон) дискурса, как его промежуточного результата: конечной целью дискурса является не создание текста как такового, а достижение перлокутивного эффекта. Так, коммуникативное намерение адресанта может состоять в создании связного дискурса путём построения "бессвязного" текста.

В 50-е годы ХХв. Эмиль Бенвенист, разрабатывая теорию высказывания, последовательно применяет традиционный для французской лингвистики термин discours в новом значении - как характеристику "речи, присваиваемой говорящим". Зелиг Харрис публикует в 1952 г. статью "Discourse analysis", посвящённую методу дистрибуции по отношению к сверхфразовым единствам.

Таким образом, эти два авторитетных учёных закладывают традицию тождественного обозначения разных объектов исследования: Бенвенист понимает под дискурсом экспликацию позиции говорящего в высказывании, в трактовке Харриса объектом анализа становится последовательность высказываний, отрезок текста, больший, чем предложение.

Первоначальная многозначность термина предопределила и дальнейшее расширение семантики.

Дискурс - что это такое? Определение, значение, перевод

Слово дискурс (ударение на «и») является синонимом таких слов как «полемика», «дискуссия», «дебаты» или просто «базар», по-русски говоря. Словечко вошло в моду отчасти благодаря книжке Виктора Пелевина «Ампир V». В переводе с латыни слово «дискурс» означает «бег туда-сюда», а в переносном смысле «обмен репликами на встречных курсах». Пример упртребления слова «дискурс»: В современном политическом дискурсе по понятным причинам преобладает украинская тематика.

Ди́скурс или диску́рс (фр. discours ) в общем смысле - речь, процесс языковой деятельности.

В специальном, социогуманитарном смысле - социально обусловленная [прояснить ] организация [прояснить ] системы речи, а также определённые принципы, в соответствии с которыми реальность классифицируется и репрезентируется (представляется) в те или иные периоды времени. Это специальное значение слова «дискурс» впервые ввёл Э. Бенвенист, противопоставляя discours (речь, привязанная к говорящему) и récit (речь, не привязанная к говорящему).

Термин часто используется в семантике, социолингвистике, дискурсивной психологии, в различных вариантах теорий дискурса (например, теория дискурса Э. Лакло и Ш. Муфф) и аналитического подхода к изучению дискурса, в частности в дискурсном анализе, дискурсивном анализе, дискурс-анализе (и его разновидности - критическом дискурс-анализе), анализе дискурса и др.

История понятия и его вариации

Дискурс многозначное понятие:

1. в истории классической философии использовалось для характеристики последовательного перехода от одного дискретного шага к другому и развертывания мышления, выраженного в понятиях и суждениях, в противовес интуитивному схватыванию целого до его частей;
2. в современной французской философии постмодернизма - характеристика особой ментальности и идеологии, которые выражены в тексте, обладающем связанностью и целостностью и погруженном в жизнь, социокультурные, социально-психологические и др. контексты.

В классической философии дискурсивное мышление, развертывающееся в последовательности или суждений, противопоставляется интуитивному мышлению, схватывающему целое независимо и вне всякого последовательного развертывания. Разделение истин на непосредственные (интуитивные) и опосредованные (принимаемые на основе доказательства) проведено уже Платоном и Аристотелем. Платон проводит различие между всеобщим, целостным, не частичным и неиндивидуальным единым Умом и дискурсивным умом, в своем движении охватывающем все отдельные смыслы. Фома Аквинский противопоставляет дискурсивное и интуитивное знание, рассматривая дискурсивное мышление как движение интеллекта от одного объекта к другому.

Развитие науки в 17 - 18 вв. привело к построению различных интерпретаций интуитивного и дискурсивного познания. Для Декарта, Спинозы и Лейбница всеобщность и необходимость научного познания гарантируется интеллектуальной интуицией, лежащей в основе доказательства и обеспечивающей дискурсивному мышлению и созерцанию последовательное доказательство. Гоббс, определяя специфику человеческого понимания, связывает её с пониманием последовательности (или исследования) представлений одного за другим, которое называют (в отличие от речи, выраженной словами) речью в уме. Он связывает дискурсивность мышления со способностью слов языка быть знаками общих понятий. Локк полагал, что фундаментальные истины постигаются интуитивно, другие же через посредство других идей, с помощью демонстрации или последовательного рассуждения, и чем больше шагов в этой последовательности, тем более ясным оказывается вывод. Ясность сложных идей зависит от количества и расположения простых идей, причем существуют три способа образования сложных идей (предметов, отношений и общих понятий). В немецкой философии эпохи Просвещения сложились две линии в трактовке дискурсивного мышления, одна из которых (Х. Вольф, М. Мендельсон) преувеличивала роль дискурсивного мышления, а другая (Ф. Т. Якоби, И. Г. Гаман) противопоставляла опосредованному знанию интуицию, чувство, веру. Кант в «Критике чистого разума» противопоставляет дискурсивную ясность понятий интуитивной ясности, достигаемой посредством созерцаний, называя рассудочное познание посредством понятий дискурсивным мышлением. Понятие тактируется им как дискурсивная репрезентация того, что является общим для многих объектов. Гегель противопоставляет дискурсивное мышление, отождествляемое им с формальным и рассудочным, спекулятивному мышлению, постигающему единство непосредственного и опосредованного, многообразие абстрактных определений в конкретно жизненном понятии. Трактовка дискурсивного познания в качестве антитезы интуитивному сохранялась и в 20 в.

Неоднозначность трактовки дискурса в философии 20 в. выражается в том, что под ним понимается монологические развиваемая языково-речевая конструкция, напр. речь или текст. Вместе с тем не редко под дискурсом понимается последовательность совершаемых в языке коммуникативных актов. Такой последовательностью может быть диалог, разговор, письменные тексты, содержащие взаимные ссылки и посвященные общей тематике и т. д. Дискурс связывают с такой активностью в языке, которая соответствует специфической языковой сфере и обладает специфической лексикой. Кроме того, продуцирование дискурса осуществляется по определенным правилам (синтаксиса) и с определенной семантикой. Дискурс тем самым создается в определенном смысловом поле и призван передавать определенные смыслы, нацелен на коммуникативные действия со своей грамматикой. Решающим критерием дискурса оказывается особая языковая среда, в которой создаются языковые конструкции. В соответствии с этим пониманием дискурс - это «язык в языке», то есть определенная лексика, семантика, прагматика и синтаксис, являющий себя в актуальных коммуникативных актах, речи и текстах.

Дискурс в 60-70-х гг. XX века понимался как связанная последовательность предложений или речевых актов . В таком понимании он может трактоваться как близкий понятию.

Уже к концу 80-х гг. ХХ века под дискурсом начинают понимать сложное коммуникативное явление, сложную систему иерархии знаний, включающую, кроме текста, ещё и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата и др.), необходимые для понимания текста .

Кроме того, существуют также и другие традиции понимания дискурса, в частности традиция, идущая от М. Фуко, связанная с включением в контекст рассмотрения дискурса властных отношений и идеологии, в поле которых дискурс приобретает то или иное социальное значение. В этом смысле дискурсы имеют социальные последствия для отдельных стран и народов, локальных и корпоративных социальных групп . Эта традиция в настоящее время развилась в социально-конструкционистские подходы к дискурс-анализу. Как отмечают его представители, М. В. Йоргенсен и Л. Дж. Филлипс, под дискурсом нередко понимают «общую идею о том, что язык структурирован в соответствии с паттернами, которые обуславливают высказывания людей в различных сферах социальной жизни. Известные примеры - „медицинский дискурс“ или „политический дискурс“» .