ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА II. Фольклорные мотивы в лирике М.И. Цветаевой

Фольклорные мотивы Цветаевой

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Библиографический список

ВВЕДЕНИЕ

Интерес к творчеству М.И. Цветаевой не утихает уже многие годы, изучением её работ занимаются не только литературоведы, но и философы, искусствоведы, культурологи. В связи с этим тема нашего исследования остается актуальной.

Существует множество публикаций, связанных с изучением жизни и творчества М.И. Цветаевой, которые специалисты делят на несколько подходов: - историко-биографический (в этом направлении работали: Саакянц А., 1997; Разумоовская М., 1983, Карлинский С., 1966, 1985; Полякова С., 1983; Павловский А., 1989; Таубман Д., 1989; Белкина М., Кудрова И., 1991, 1995; Швейцер В., 1992; Лосская В, 1992; Фейлер Л., 1998 и др.); - лингвистический (Лотман Ю., 1972; Зубова Л., 1989; Ревзина О., 1981, 1991; Махалевич Л., 1985; Симченко О., 1985 и др.); - литературоведческий (Фарыно Е., 1985; Ельницкая С., 1990; Гаспаров М., 1995; Коркина Е., 1987, 1988; Эткинд Е., 1992, 1998; Клинг О., 1992; Осипова Н., 1995, 1997; Мейкин М., 1997 и др.); - переводческий (Иванов В., Левик В, Мрянашвили Г., Ломинадзе А, и др.)

Однако тема фольклора в лирике М.И. Цветаевой остается популярной, а актуальность фольклорных направлений в последнее время сложно переоценить, фольклор рассматривают как источник воспитания и развития человека, способ передачи культурных основ из поколения в поколение.

Целью нашей работы является исследование фольклорных мотивов в творчестве М.И. Цветаевой.

Данная цель обусловливает следующие задачи: проанализировать лирику М.И. Цветаевой 1910-1922 гг.; обобщить полученные результаты и выявить фольклорные мотивы в текстах ее произведений.

Объектом исследования является творчество М.И. Цветаевой 1910-1922 гг.

Предмет исследования - фольклорные мотивы в лирике М.И. Цветаевой.

Основным методом исследования стал анализ произведений М.И. Цветаевой, обобщение и структурирование полученного материала.

Материал исследования - сборники стихов М.И. Цветаевой, работы исследователей ее творчества.

Теоретическая значимость - проведение анализа работ исследователей творчества М.И. Цветаевой, переработка полученного материала.

Практическая значимость - материалы данной работы возможно использовать на уроках-семинарах.

Структура работы отражает ее основное содержание и включает введение, две главы основной части, заключение, библиографический список использованной литературы.

ГЛАВА I. Творческая биография М.И. Цветаевой

Марина Ивановна Цветаева родилась в Москве 26 сентября 1892 г. Отец, Иван Владимирович Цветаев, профессор Московского университета, работавший на кафедре теории искусств и всемирной истории, известный филолог и искусствовед, занимал должность директора Румянцевского музея. Мать - Мария Александровна Мейн, она происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была талантливой пианисткой.

1922 - Цветаева в России

В этот период было издано 4 сборника: «Вечерний альбом», «Волшебный фонарь», «Из двух книг», «Вёрсты». «Вечерний альбом» - мир первых впечатлений, мир первой любви. Счастливое и гармоничное приятие мира во всём его богатстве. Сборник не затерялся среди множества выпускаемых в то время произведений. Его заметили В.Брюсов, Н.Гумилёв, М.Волошин. Эти первые стихи, возможно, были ещё незрелыми, но искренность и талантливость юного поэта отмечали многие. В сборнике «Юношеские стихи» Цветаева вполне осознанно пишет о себе как о поэте. Постепенно круг тем становится шире: тема поэзии, тема войны, тема любви. Часты резкие, вызывающие интонации. Это уже не монологи поэта, а попытка завязать диалог с читателем. В сборнике «Вёрсты» Цветаева осознаёт себя московским поэтом. Тема Москвы врывается с шумом улиц, с голосом истории. В предреволюционной лирике М. Цветаевой чувствуется неизбежность перемен, но наступившие перемены больно бьют по Цветаевой: разлука с мужем, смерть от голода младшей дочери Ирины, бытовая неустроенность. В новом названии страны - РСФСР - она услышала нечто ужасное, страшное и жестокое, и заявила, что она не может жить в стране, состоящей из одних согласных.

1939 - Цветаева в эмиграции

В 1922 г. Марина Ивановна покинула Родину, уже сложившимся поэтом. Основополагающие принципы Цветаевской поэтики становятся: особая лирическая экспрессия; отстраненность поэтического «я» от стихии обыденности; отнесение себя к категории «поэтов без истории».

В эмиграции Цветаева не прижилась, были значительные расхождения между нею и влиятельными эмигрантскими кругами. «Ни к какому поэтическому или политическому направлению не принадлежала и не принадлежу». Всё чаще её стихи отвергались русскими газетами и журналами. «В здешнем порядке вещей Я не порядок вещей. Там бы меня не печатали - и читали, здесь меня печатают и не читают». Стихотворение «Тоска по родине» стало классическим выражением эмигрантской ностальгии Цветаевой.

1941 - Цветаева в СССР - трагическое молчание

В 1939 году М.Цветаева возвращается на родину, через 2 месяца арестовали дочь Алю (Ариадну), через некоторое время С.Эфрона. Цветаева с несовершеннолетним сыном остаются без средств к существованию.

В связи с началом Великой Отечественной войны Цветаева с сыном в эвакуируются в небольшой городок Елабуга. Последние два года почти ничего не пишет, занимается переводами. В 1941 году. расстреляли С.Эфрона, она не знала о судьбе дочери, между Мариной Ивановной и её сыном вырастала полоса отчуждения. Встреча с читающей Россией не состоялась…

августа 1941 года она повесилась, оставив три записки: товарищам, поэту Асееву и его семье с просьбами позаботится о сыне и Муру: «Мурлыга! Прости меня, но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми, что я больше не могла жить. Передай папе и Але - если увидишь - что любила их до последней минуты, и объясни, что попала в тупик».

Тема нашей работы соотносится с первым этапом творчества Марины Ивановны, исследуем его более подробно.

В 1909 году шестнадцатилетняя Цветаева самостоятельно отправляется в Париж, где слушает курс старофранцузской литературы. В 1910 году с сестрой Асей и отцом поселяются в Германии, недалеко от Дрездена, в местечке Вайсер Хирш. Осенью того же года Марина Цветаева выпускает сборник стихов «Вечерний альбом».

Не смотря на романтическое настроение первой книги Цветаевой, на её ещё совсем детскую сказочность, в ней уже видны основные мотивы будущего творчества Марины Ивановны: жизнь, смерть, любовь, дружба… Она посылает свой первый сборник Брюсову, Волошину, в издательство «Мусагет» с «просьбой посмотреть». На сборник следуют благосклонные отзывы Брюсова, Гумилева, Волошина и других. Волошин на столько поражен юным дарованием, что решает нанести ей визит и после длительной и содержательной беседы о поэзии начинается их длительная дружба

Весной 1911 года Цветаева, не окончив гимназии, уехала в Коктебель к Волошину, где и познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Эфроном. В 1912 году она посвящает Эфрону второй сборник стихов «Волшебный фонарь». Этот сборник стал продолжением первого, что вызвало неодобрительные отзывы критиков. Задетая критическими отзывами, Цветаева писала: «будь я в цехе, они бы не ругались, но в цехе я не буду». Марина Ивановна, на протяжении всей своей творческой жизни не связала себя ни с одной литературной группировкой, не стала приверженкой ни одного литературного направления. В её понимании поэт должен быть уединен. «Литературных влияний не знаю, знаю человеческие» - утверждала она, а на отзыв Брюсова ответила следующими строками:

Я забыла, что сердце в Вас - только ночник,

Не звезда! Я забыла об этом!

Что поэзия Ваша из книг

И из зависти критика. Ранний старик,

Вы опять мне на миг

Показались великим поэтом…

(«В.Я. Брюсову», 1912)

Подобная дневниковость присуща всему творчеству Цветаевой, это свойство её поэзии отмечают почти все пишущие о ней. А сама Цветаева в предисловие к сборнику «Из двух книг» заявляет об этой особенности своих стихов так: «Все это было. Мои стихи - дневник, моя поэзия - поэзия собственных имен».

В сентябре 1912 года у Цветаевой родилась дочь Ариадна, к которой обращены многие её стихотворения.

В августе 1913 года скончался отец Марины Цветаевой. Несмотря на утрату, эти годы станут самыми счастливыми в её жизни. Под давлением негативной критики своего второго сборника Цветаева задумывается над своей поэтической индивидуальностью. Способность выразить словом всю полноту чувств, эмоциональный напор, внутреннее душевное горение, наряду с дневниковостью, становятся определяющими чертами творчества Цветаевой. В этот период времени она пишет стихи, вдохновленные близкими ей по духу людьми: Сергеем Эфроном, его братом, рано умершим от туберкулеза, Петром Эфроном. Обращается к своим литературным кумирам Пушкину и Байрону. Цикл стихотворений «Подруга» Цветаева посвящает поэтессе Софье Парнок, которой она восхищена.

Борьба между жизнью и смертью, верой и безверием постоянно терзает мятущуюся душу Цветаевой. Она счастлива, она любит и любима, но её неустанно мучают мысли о неизбежном конце жизни и это вызывает в ней бунт, протест:

Я вечности не приемлю!

Зачем меня погребли?

Я так не хотела в землю

С любимой своей земли.

После поездки в Петроград Цветаева осознает себя московским поэтом и стремится воплотить в стихах свою столицу и подарить ее своим любимым петербургским поэтам: Блоку, Ахматовой, Мендельштаму. Появляются циклы: «Стихи о Москве»; «Ахматовой»; «Стихи Блоку», в это же время в стихах Цветаевой появляются фольклорные мотивы, распевность и удаль русской песни, заговора, частушки.

С весны 1917 года наступает трудный период в жизни поэтессы, Цветаева пытается скрыться от внешних проблем в стихах. Период с 1917 по 1920 годы стал в её жизни невероятно плодотворным (она пишет более трехсот стихотворений, шесть романтических пьес и поэму-сказку «Царь-Девица»).

В апреле 1917 года Цветаева родила вторую дочку. Марина Ивановна хотела назвать её Анной, в честь Ахматовой, но передумала и назвала Ириной: «ведь судьбы не повторяются».

В сентябре 1917 года Цветаева уезжает в Крым к Волошину, в октябре возвращается в Москву и вместе с Эфроном, оставив детей в Москве, отправляется в Коктебель. Вернувшись за детьми Цветаевы вынуждена остаться, возвращение в Крым не представляется возможным. Так началась ее долгая разлука с мужем.

Цветаева мужественно переносила разлуку и тяжелейшие бытовые условия. В самое тяжелое время, осенью 1919 года, чтобы прокормить дочерей, отдала их в Кунцевский детский приют. Вскоре Аля тяжело заболела и её пришлось забрать домой, а двадцатого февраля, от голода, умерла маленькая Ирина.

Две руки, легко опущенные

На младенческую голову!

Были - по одной на каждую -

Две головки мне дарованы.

Но обеими - зажатыми -

Яростными - как могла! -

Старшую у тьмы выхватывая -

Младшей не уберегла.

(«две руки, легко опущенные», 1920)

Стихи 1916-1920 годов были объединены в книге «Версты» (1921).

Лирика этих лет пропитана исповедью сердца, любовью, страданием, но начинает прорываться и надежда на встречу с мужем. Почти четыре года Цветаева не имела новостей от него, наконец, в июле 1921 года она получила от него письмо. В мае 1922 года Цветаева добивается выезда за границу. Начинается эмигрантский период её творчества.

Исследовав творчество М.И. Цветаевой 1910-1922 гг. мы пришли к выводу о том, что обделенная русской сказкой в детстве, не имевшая, традиционной для русского поэта, няни (вместо нее - бонны и гувернантки), Цветаева жадно наверстывала упущенное. Сказка, былина, заклятья, наговоры, огромное количество языческих божеств, хлынули в ее сознание, поэтическую речь. Русскому фольклору не понадобилось, трудно и долго, обживаться в ее душе: он просто в ней очнулся.

Богатству языковой культуры Марина Ивановна обязана, прежде всего, Москве, так как деревни совершенно не знала. Дом Цветаевых был окружен множеством московского люда, чей говор был перемешан с диалектной речью приезжих мужиков, странников, богомольцев, юродивых, мастеровых. Цветаева, выйдя за порог отцовского дома, от бонны-немки и француженки-гувернантки, с головою окунулась в эту родную языковую купель.

ГЛАВА II . Фольклорные мотивы в лирике М.И. Цветаевой

Особенности фольклорных текстов

Термин «фольклор» впервые был введен в научный обиход в 1846 году английским ученым Уильямом Томсом. В буквальном переводе Folk-lore означает: народная мудрость, народное знание.

Изначально этот термин охватывал всю духовную культуру народа (танцы, верования, музыка, резьба по дереву и пр.), а иногда и материальную (одежда, жилье), т.е. фольклор трактовался как часть народного быта.

Исследователи отмечают несколько черт присущих фольклору: коллективность, общераспространенность, следование образцам (традиционность), функциональность.

С накоплением у человечества все более значительного жизненного опыта, который необходимо было передать следующим поколениям, возрастала роль вербальной информации, в результате чего произошло выделение словесного творчества в самостоятельный вид.

Словесный фольклор был присущ народному быту. Различное назначение произведений породило жанры, с их разнообразными темами, образами, стилем. У большинства народов были свои родовые придания, трудовые и обрядовые песни, мифологические рассказы, заговоры. Рубеж между мифологией и фольклором проложила сказка, её сюжет осознавался как вымысел.

Литература появилась значительно позже, чем фольклор, и всегда, в той или иной степени, использовала его опыт: темы, жанры, приемы. Фольклорная традиция хранится не в одном лишь фольклоре - она веками впитывается литературой. Народные сказки, песни, поверья, обычаи, игры переходили из поколения в поколение, и, таким образом, до наших дней дошли отголоски древней мифологии, сохранившейся в фольклоре.

Фольклорная традиция веками впитывается литературой. Фольклор является промежуточным явлением, связующим звеном в культурном пространстве веков между мифологией и литературой. Литература появилась значительно позже, чем фольклор, и всегда, в той или иной степени, использовала его опыт: темы, жанры, приемы - отличные в разные эпохи. В европейской и русской литературах появляются авторские сказки и песни, баллады. За счет фольклора постоянно обогащается литературный язык. .

Фольклор каждого народа неповторим, так же, как его история, обычаи, культура. Тем не менее, многие мотивы, образы и даже сюжеты у разных народов сходны. Так, сравнительное изучение сюжетов европейского фольклора привело ученых к выводу, что около двух третей сюжетов сказок каждого народа имеют параллели в сказках других национальностей, и такие сюжеты стали называться «бродячими».

Термин «мотив» в литературоведении имеет несколько толкований. Впервые это литературоведческое понятие было описано А.Н. Веселовским в «Поэтике сюжетов», который под мотивом понимал первичный, неразложимый материал для построения сюжета. В отличие от него В.Я. Пропп доказывает разложимость мотива на составные элементы и первичным элементом сказки считает «функции действующих лиц, т.е. поступки действующего лица, определенные с точки зрения его значимости для хода действия».

Фольклорная модель, воспринятая как часть культуры народа, становится органической составляющей художественного мира писателя, который может сознательно или интуитивно воплощать ее в своем произведении. Акт воплощения фольклорной модели в литературоведении называется фольклорным заимствованием, среди основных типов которого называют структурное, мотивное заимствование, образное заимствование, заимствование художественных приемов и средств устного народного творчества.

Повторять или заучивать со слуха гораздо трудней, чем с помощью бумаги. Чтобы запомнить и пересказать или спеть произведение, народ выработал особые подсказки. Эти отшлифованные веками художественные приемы и создают особый стиль, который отличает фольклор от литературных текстов.

В фольклорных текстах обязательно встречаются повторы: «В некотором царстве, в некотором государстве» или «Жили-были». Каждый из жанров фольклора имеет свой набор зачинов. В некоторых жанрах повторяются концовки. Например, былины часто заканчиваются так «Тут уму и славу поют». В волшебной сказке дело почти всегда завершается свадьбой с присказкой: «Я там был, мед-пиво пил». В русском фольклоре встречаются и другие самые разнообразные повторы, например одинаковое начало строки:

На заре было на зореньке,

На заре было на утренней.

Повторение одних и тех же групп слов в сходных метрических условиях является одной из основополагающих особенностей устного народного творчества. Эти повторения обеспечивают устойчивость фольклорных жанров, благодаря им текст остается самим собой вне зависимости от того, кто в данный момент его исполняет. Разные сказители могут изменять порядок повествования (переставлять строки и т.д.), вносить добавления или уточнения. Более того, эти изменения неизбежны, поэтому одним из важнейших качеств фольклора является его вариативность. Однако, как пишет Б.Н. Путилов, «категория вариативности связана с категорией устойчивости: варьировать может нечто обладающее устойчивыми характеристиками; варьирование немыслимо без стабильности». Как уже было сказано выше, эта стабильность создается в том числе благодаря формульности поэтического языка. Понятие формульности было введено американским и английским фольклористами М.Пэрри и А.Лордом. Разработанную ими теорию называют еще устной теорией, или теорией Пэрри-Лорда. Проблема авторства приписываемых Гомеру поэм Илиада и Одиссея побудила Милмэна Пэрри предпринять в 1930-е годы две экспедиции в Боснию, где он изучал функционирование живой эпической традиции, а затем сравнил южнославянский эпос с текстами Гомера. В процессе этой работы Пэрри выяснил, что техника устного эпического сказительства предполагает обязательное использование набора поэтических формул, которые помогают исполнителю импровизировать, сочиняя на ходу тексты большого объема. Понятно, что слово сочинять в данном случае может использоваться лишь в кавычках - исполнитель фольклорных текстов не является автором в традиционном смысле этого слова, он лишь по-своему состыковывает уже готовые элементы текста, формулы. Эти формулы уже существуют в культуре, сказитель их только использует. Формульный характер отличает не только эпическую поэзию, он присущ народному творчеству в целом.

Во всех жанрах фольклора встречаются и общие (типические) места, лица, характеры.

Например в сказках быстрое движение коня: «Конь бежит - земля дрожит»; в былинах: «Только видели доброго молодца поедучи», «вежество» (вежливость, воспитанность) богатыря всегда выражается формулой: «крест-то он клал по-писанному, да поклоны-то вел по-ученому»; красота героя или героини выражается следующими словами: «Ни в сказке сказать, ни пером описать»; повторяются и формулы повеления: «Встань передо мной, как лист перед травой!».

Повторяются в фольклорных текстах определения - эпитеты: поле чистое, трава зеленая, море синее, месяц ясный, земля сырая, палаты белокаменные, молодец добрый, девица красная. Эти эпитеты соединены с определяемым словом неотрывно, они прирастают к существительному, которое характеризуют.

Восприятию на слух помогают и другие художественные приемы, например, ступенчатое сужение образов. И герой, и событие помещаются как бы в самую середину ярко освещенной сцены.

Герой может выделяться и с помощью противопоставления. На пиру у князя Владимира все богатыри разгулялись:

А как тут сидят, пьют, едят и хвастают,

А только един сидит, не пьет, не ест, не кушает…

Фольклорные мотивы встречаются в творчестве множества великих русских писателей и поэтов: В.А. Жуковский в балладе «Светлана»; фольклорная основа произведений А.С. Пушкина «Руслан и Людмила», «Капитанская дочка»; М.Ю. Лермонтов сказка «Ашик-Кериб», созданная на основе фольклора Закавказья; Н.В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки;

Н.А. Некрасов. «Поэма «Кому на Руси жить хорошо» - подлинно народное произведение; М.Е. Салтыков-Щедрин Сатирические сказки; А.К. Толстой роман «Князь Серебряный»; во множестве стихотворений С.Есенина встречаются фольклорные мотивы.

Марина Ивановна Цветаева в своем творчестве, так же, обращалась к фольклору.

Фольклорные мотивы в творчестве М.И. Цветаевой

Сборник стихов «Версты» М.И. Цветаевой вышел в двух книгах, таким образом подчеркнута связанность двух творческих этапов. В одной были собраны произведения 1916 года (она была издана в Москве в 1922 году). Во вторые «Версты» вошла часть стихов, написанных в 1917-20-х г. (этот сборник был издан в Москве в 1921 году).

Стихи, вошедшие в «Версты» во многом определили дальнейшее развитие ее таланта.

Изменилось самоощущение и восприятие мира лирической героиней Цветаевой. Она предстает во всех гранях своего мятежного характера, исполненной любви и сложных переживаний:

фольклорный лирика цветаева

Такое со мной сталось,

Что гром прогромыхал зимой,

Что зверь ощутил жалость

И что заговорил немой.

Иосиф Бродский лирическую особенность интонации Марины Цветаевой определил как: «стремление голоса в единственно возможном для него направлении: вверх». Причину этого явления Бродский объяснял работой Цветаевой с языком, её опытах с фольклором. Различные языковые формулы, присущие фольклору, прослеживаются во многих произведениях М.И. Цветаевой, преимущественно в стихотворениях второй половины 1910-х годов (сборники: «Версты»; «Стихи о Москве»; «Стихи к Блоку; «Стихи к Ахматовой» и некоторые другие). Исследователи творчества Цветаевой отмечают близость черт поэтики Цветаевой с жанрами устного народного творчества. Цветаева стремится растворить свое «я» в различных образах окружающего мира, являясь перед читателями в образе сказочных и исторических персонажей, находя в их судьбах частицу своей собственной судьбы. Из стихов «Верст» видно, какое огромное интонационное разнообразие народной речевой культуры вошло в поэтический слух Цветаевой. Ее стилистика становится ориентированной на церковно-славянский и народно-песенный пласт. В ее стихах появляются, не свойственные ей ранее, фольклорные мотивы, распевность и удаль русской песни, заговора, частушки.

Отмыкала ларец железный,

Вынимала подарок слезный, -

С крупным жемчугом перстенек,

С крупным жемчугом.

Кошкой выкралась на крыльцо,

Ветру выставила лицо.

Ветры веяли, птицы реяли,

Лебеди - слева, справа - вороны...

Наши дороги - в разные стороны.

(«Отмыкала ларец железный...», январь 1916)

Ориентация на народное гаданье в стихотворении «Отмыкала ларец железный...» лишает личное переживание индивидуального психологизма и превращает конкретный сюжет в архетипический. Отдельные встречи и разлуки получают в стихах сборника обобщенное толкование.

Лирическая героиня, стихотворений М.И. Цветаевой, использует в своей речи просторечия и диалектизмы:

То не ветер

Гонит меня по городу,

Ох, уж третий

Вечер я чую ворога.

(«Нежный призрак», 1916г.)

Кроме типичной для народных песен конструкции, с отрицанием и словом «то» и просторечного, создающего интонацию причитания «ох, уж», Цветаева в этой строфе использует еще и редкую форму слова «враг» - «ворог», которая в словаре Ушакова стоит с пометой «Обл., нар.- поэт.». Таким образом, обычное, широко распространенное слово приобретает у нее непривычное, чуждое для уха читателя звучание. .

Сопоставляя стихотворения Цветаевой с фольклором, следует отметить и обилие в её произведениях традиционно-поэтической лексики, включающей многочисленные эпитеты («зорким оком своим - отрок», «дремучие очи», «златоокая вострит птица», «разлюбезные-поведу-речи», «крут берег», «сизые воды», «дивный град», «багряные облака» и т.д.)

Приключилась с ним странная хворь

И сладчайшая на него нашла оторопь.

Все стоит и смотрит ввысь,

И не видит ни звезд, ни зорь

Зорким оком своим - отрок

А задремлет - к нему орлы

Шумнокрылые слетаются с клекотом,

И ведут о нем дивный спор.

И один - властелин скалы -

Клювом кудри ему треплет.

Но дремучие очи сомкнув,

Но уста полураскрыв - спит себе.

И не слышит ночных гостей,

И не видит, как зоркий клюв

Златоокая вострит птица.

Даже в описаниях бытовых, житейских ситуаций у Цветаевой входят характерные для фольклорных жанров языковые формулы. Так, в стихотворении «Собирая любимых в путь…», в котором речь идет об обычных проводах в дорогу, лирическая героиня заклинает природные стихии, чтобы они не навредили ее близким. Обращение к внешним силам, от которых в жизни человека зависело очень многое, для народной культуры было совершенно естественным. На основе этих обращений сложился особый жанр заговора. Он предполагал произнесение нужных слов в строго определенном порядке. Цветаева в своем заговоре использует типичную для этого жанра форму обращения - явления неживой природы выступают у нее как живые существа, на которые можно воздействовать:

Ты без устали, ветер, пой,

Ты, дорога, не будь им жестокой!

Туча сизая, слез не лей, -

Как на праздник они обуты!

Ущеми себе жало, змей,

Кинь, разбойничек, нож свой лютый…

В этих строках эпитеты стоят после определяемого слова («туча сизая», «нож свой лютый»). Подобный тип языковой инверсии встречается во многих стихах Цветаевой («день сизый», «покой пресветлый», «ночью темной», «о лебеде молоденьком», «Голуби реют серебряные, растерянные, вечерние…» и т.д.), свойственен он и жанру народной песни - как пишет В.Н. Бараков, «для русской песни характерно постпозитивное (после определяемых слов) употребление эпитетов».

Предметный мир, в который погружает Цветаева своего читателя, тоже связан с традиционной культурой - он как будто «перекочевал» в её поэзию из народной сказки, легенды и других фольклорных жанров. Здесь и серебро, жемчуг, перстни, ворожба, сени, крыльцо; здесь и странницы, богомольцы, монашки, юродивые, знахари и т.д.

В стихотворениях Марины Цветаевой, так же, как и народной поэзии множество упоминаний животных и птиц. Отметим, что как и в фольклоре, поэт говорит о животных, а имеет в виду людей. В этом можно увидеть, с одной стороны, традиционное для фольклора изображение чудесного оборачивания человека животным или птицей, а с другой - поэтический прием, скрытое сравнение. Как и в народном творчестве, у Цветаевой чаще всего встречаются образы голубя, лебеды, орла:

На страшный полет крещу Вас:

Лети, молодой орел

Мой выкормыш! Лебеденок

Хорошо ли тебе лететь?

Материнское мое благословение

Над тобой, мой жалобный

Вороненок

Снежный лебедь

Мне под ноги перья стелет

Все эти персонажи будто надели на себя маски, не отстает от них и лирическая героиня Цветаевой, она примеряет на себя разные роли.

В стихотворении «Над синевою подмосковных рощ…», она «смиренная странница»:

И думаю: когда-нибудь и я

Надену крест серебряный на грудь,

Перекрещусь и тихо тронусь в путь

По старой по дороге по калужской.

(«Над синевою подмосковных рощ…», Троицын день 1916 г.)

А в стихотворении «На крыльцо выхожу - слушаю…» героиня - ворожея:

На крыльцо выхожу - слушаю,

На свинце ворожу - плачу.

В «Канун Благовещенья…», она «чернокнижница»:

Чтоб не вышла, как я, - хищницей,

Чернокнижнецей.

В стихотворении «Настанет день - печальный, говорят!», главная героиня принимает облик московской боярыни:

И ничего не надобно отныне

Новопреставленной боярыне Марине.

Из-за этой игры в переодевания М.Л.Гаспаров определил зрелую поэзию Цветаевой как «ролевую», или «игровую», лирику. В этой особенности поэтики Цветаевой можно увидеть родство с народной культурой. М.М. Бахтин отмечал в своих работах: «одним из обязательных моментов народного веселья было переодевание, то есть обновление одежд и своего социального образа». Но персонажи Цветаевой не просто перевоплощаются, они буквально вживаются в различные образы.

Ещё один из приемов Цветаевой - сравнение, выраженное существительным в творительном падеже. Используя данный прием Цветаева добивается максимальной приближенности сравниваемых предметов.

Кошкой выкралась на крыльцо,

Ветру выставила лицо…

В фольклорных текстах при сравнении в творительном падеже к сравнения, как правило, выступает человек, сравниваемый с животным или растением:

И я улицей - серой утицею,

Через черную грязь - перепелицею,

Под воротенку пойду - белой ласточкою,

На широкий двор зайду - горностаюшкою,

На крылечушко взлечу - ясным соколом,

Во высок терем взойду - добрым молодцем.

Таким образом мир людей оказывается нерасчленим с миром природы; это не просто грамматический прием - в нем отразилось традиционное для народной культуры представление о единстве этих двух миров, согласно которому происходящее в жизни людей подобно тому, что происходит в мире природы.

А.Н. Веселовский подобную композиционную особенность, присущую многим фольклорным произведениям, назвал параллелизмом, а её наиболее распространенный тип - двучленным параллелизмом. Общая формула его такова: «картинка природы, рядом с нею таковая же из человеческой жизни; они вторят друг другу при различии объективного содержания, между ними проходят созвучия, выясняющие то, что в них есть общего». Например:

Отломилась веточка

От садовой от яблоньки,

Откатилось яблочко;

Отъезжает сын от матери

На чужу дальню сторону.

Не белая березка нагибается,

Не шатучая осина расшумелася,

Добрый молодец кручиной убивается.

М.И. Цветаева использует этот прием сознательно. Из первого выпуска «Версты»:

Посадила яблоньку:

Малым забавоньку,

Старым - младость,

Садовнику - радость.

Приманила в горницу

Белую горлицу:

Вору - досада,

Хозяйке - услада.

Породила доченьку -

Солнышко - волосом.

На горе девицам,

На горе молодцам.

Стихотворение состоит из трех строф. В первых двух строфах действия, неназванной героини стихотворения, направлены на окружающий её мир («Посадила яблоньку…»; «Приманила в горницу / Белую горлицу…»), здесь же говорится и о результатах этих действий, для третьих лиц («Малым - забавоньку, / Старому - младость, / Садовнику - радость»; «Вору - досада, / Хозяйке - услада»). Однако, главные действия происходят в третьей, самой большой, строфе стихотворения, тем самым, автор приближает своё произведение к фольклору, т.к. «в фольклорных текстах перевес на стороне того мотива, который наполнен человеческим содержанием» А.Н. Веселовский.

Третья строфа описывает действие, направленное на человеке, в данном случае на дочь. Как и в первых двух строфах, в начале третьей строфы говорится о самом действии (Породила доченьку - / Синие оченьки), а далее о том, как это действие скажется на других (На горе девицам, / На горе молодцам). Явления природного мира, как и в первых двух строфах, не уходят из третьей строфы: «доченька» сравнивается с горлинкой и солнышком (Горлинку - голосом, / Солнышко - волосом).

Одна из главных черт, сближающих творчество М.Цветаевой с фольклором - многочисленные повторы, в связи с чем М.Л. Гаспаров писал о «рефренном строе» ее поэзии.

Исследователь отмечал, что «… принцип повтора является важнейшим в композиции традиционной народной лирической песни. Этот принцип всецело и вполне согласуется с особенностями ее синтаксиса и мелодической структуры. Наиболее отчетливо композиционный принцип повтора проявляется в хороводных песнях, где он поддерживается повторением определенных действий, хороводных движений». В качестве примера Лазутин приводит песню «Улица узкая, хоровод большой», она начинается такой строфой:

Улица узкая, хоровод большой,

Разодвинься, когда я, млада, разыгралась!

Я потешила батюшку родного,

Прогневала свекора лютого.

Далее эта строфа повторяется еще четыре раза, но меняются действующие лица. На месте батюшки и свекра оказываются «родная матушка» и «свекровь лютая», «брат родной» и «деверь лютый», «сестра родная» и «золовка лютая» и, наконец, «друг милый» и «муж постылый».

Во многих стихах М.И. Цветаевой такого рода повторы являются одним из основных композиционных приемов. Приведем некоторые примеры:

Не люби, богатый, - бедную,

Не люби, ученый, - глупую,

Не люби, румяный, - бледную,

Не люби, хороший, - вредную:

Золотой - полушку медную!

Юношам - жарко,

Юноши - рдеют,

Юноши бороду бреют.

Привычные к степям - глаза,

Привычные к слезам - глаза,

Зеленые - соленые -

Крестьянские глаза!

В стихотворении «Глаза» все последующие строфы оканчиваются одним и тем же словом, которое вынесено в заглавие - таким образом постепенно раскрывается содержание основного, для стихотворения, образа. При этом, как и в песенном припеве, Цветаева предлагает читателю разные варианты: глаза у нее или «зеленые», или «крестьянские». В третьей строфе определение вовсе отсутствует - она завершается словосочетанием «потупивши глаза».

Следует отметить, что повторы у Цветаевой выполняют функцию, отличающуюся от их функции в фольклорных текстах. Они создают впечатление неустойчивости поэтического слова, его вариативности, постоянного поиска нужного слова для выражения той или иной мысли, того или иного образа. Как пишет М.Л. Гаспаров, «… у Цветаевой… центральным образом или мыслью стихотворения является повторяющаяся формула рефрена, предшествующие рефренам строфы подводят к нему каждый раз с новой стороны и тем самым осмысляют и углубляют его все больше и больше. Получается топтание на одном месте, благодаря которому мысль идет не вперед, а вглубь, - то же, что и в поздних стихах с нанизыванием слов, уточняющих образ». При этом уточняться может смысл центрального понятия:

Спи, успокоена,

Спи, удостоена,

Спи, увенчана,

К моей руке, которой не отдерну,

К моей руке, с которой снят запрет,

К моей руке, которой больше нет…

Или представление о центральном понятии углубляется благодаря уточнению его звучания:

Но моя река - да с твоей рекой,

Но моя рука - да с твоей рукой

Не сойдутся, Радость моя, доколь

Не догонит заря - зари.

Об этой же черте поэтики Цветаевой, предполагающей постоянный поиск нужного, более точного слова, пишет И.Бродский. Анализируя посвященное Р.М. Рильке стихотворение «Новогоднее», Бродский особенно выделяет такие строки:

Первое письмо тебе на новом

Недоразумение, что злачном -

(Злачном - жвачном) месте зычном, месте звучном,

Как Эолова пустая башня.

Бродский называет этот отрывок «замечательной иллюстрацией, характерной для цветаевского творчества многоплановости мышления и стремления учесть все». По его словам, Цветаева - поэт, «не позволяющий ни себе, ни читателю принимать что-либо на веру». У нее «нет ничего поэтически априорного, ничего не поставленного под сомнение... Цветаева все время как бы борется с заведомой авторитетностью поэтической речи».

Таким образом, мы приходим к выводу о том, что следование традиции народной поэзии оказывается у Цветаевой чисто формальным. Появление повторов обусловлено особенностями ее поэтического мышления, отвечает ее собственным творческим задачам, а вовсе не является лишь следствием внешнего копирования. Стилизация других приемов народной поэзии не мешает проявлению в поэзии Цветаевой яркой авторской индивидуальности, что в фольклоре в принципе невозможно. Ее стихи мы никогда не перепутаем с произведениями устного народного творчества. Ритмические, тематические, лексические и другие отличительные черты народной поэзии Цветаева искусно сочетает с тем, что отличает ее поэтический язык (многочисленными цезурами, переносами и т.д.). Не характерны для фольклора и темы, стилизованной под народные стихи, цветаевской поэзии.

Можем предположить, что появление фольклорных мотивов в творчестве Марины Ивановны обусловлено ее интересом, ее глубоко личным отношением к собственному и чужому творчеству, к окружающему ее миру.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проанализировав творчество М.И. Цветаевой и работы исследователей ее творчества, обобщив полученные результаты, мы выявили фольклорные мотивы в текстах ее произведений.

Исследовав фольклорные мотивы в творчестве М.И. Цветаевой пришли к заключению о том, что фольклор, в собственном смысле, не оказал решающего воздействия на творчество поэтессы. Она создавала свою поэзию включая в нее мотивы жанров народно-поэтического творчества. Марину Цветаеву - поэта не спутаешь ни с кем другим. Ее стихи можно безошибочно узнать - по особому рас?еву, неповоротным ритмам, отличающейся интонацией.

Марина Цветаева - большой поэт, и вклад ее в культуру русского стиха ХХ века очень значителен. Среди созданного Цветаевой, кроме лирики - семнадцать поэм, восемь стихотворных драм, автобиографическая, мемуарная, историко-литературная и философско-критическая проза.

Творчество Марины Ивановной сложно вписать в рамки литературного течения, границы исторического отрезка. Она необычайно своеобразна и всегда стоит особняком. Одним близка ее ранняя лирика, другим - лирические поэмы; кто-то предпочтет поэмы - сказки с их могучим фольклорным разливом; некоторые становятся поклонниками проникнутых современных звучанием трагедий на античные сюжеты; кому- то кажется ближе философская лирика 20-х годов, иные предпочитают прозу или литературные письмена, вобравшие в себя неповторимость художественного мироощущения Цветаевой. Однако все ею написанное объединено пронизывающей каждое слово могучей силой духа.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Бродский И. «Об одном стихотворении». // Сочинения Иосифа Бродского в 4 тт. СПб.: Изд-во «Пушкинский фонд», 1995. Т. 4. С. 88; 89; 90.

Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М., 1989.

Гаспаров М.Л. Марина Цветаева: от поэтики быта к поэтике слова. // О русской поэзии: Анализы: Интерпретации. Характеристики. СПб., 2001. с. 136-149.

Гусев В. Е. А. Н. Веселовский и проблемы фольклористики. - Известия АН СССР. ЛЯ. М., 1957, т. 16, вып. 2, с. 114-128.

Жижина А.Д. Секрет стихотворения: К 100-летию со дня рождения М.И. Цветаевой // Русский язык в СНГ. - № 7-8-9 (1992). - с. 30-32

Коркина Е.Б. Лирический сюжет в фольклорных поэмах Марины Цветаевой // Русская литература. - № 4 (1987). - с. 161-168.

Лазутин С. Г. Поэтика русского фольклора. М.: Высшая школа, 1981.

Лазутин С. Г. Вопросы народной поэтической символики в трактовке А. А. Потебни. - Тр. Воронеж, гос. ун-та. Воронеж, 1958, т. 51, с. 99-110.

Львова С.И. Своеобразие повтора в поэзии М. Цветаевой // Русская речь. - № 4 (1987). - с. 74-79.

Основные проблемы эпоса восточных славян. М., 1958.

Поэтика искусства слова. Сб. Воронеж, 1978.

Русский фольклор. М.-Л., 1974, вып. 14.

Русский фольклор / Сост. и примеч. В. Аникина. М.: Худож. лит., 1986. с. 113; 115-116.

Саакянц А., Гончар Н.А. «Поэт и мир»: О Марине Цветаевой // Литературная Армения. - № 1 (1989). - с. 87-96.

Фольклор как искусство слова. М., 1969, вып. 2.

Цветкова Н.Е. Лексический повтор в стихотворной речи // Русский язык в школе. - № 1 (1986). - с. 63-68.

Червинский П.П. Семантический язык фольклорной традиции/ Отв. ред. Т.В. Цивьян. - Ростов: Изд. Ростов. ун-та, 1989. - с. 192-215

Эткинд Е. О стихотворениях М. Цветаевой «Имя твое - птица в руке…» и «Кто создан из камня, кто создан из глины…» // Серебряный век. Поэзия: Книга для ученика и учителя. - М.: АСТ Олимп, 1996. - с. 656-659. - (Серия «Школа классики»).

Сайт о Марине Ивановне Цветаевой. Режим доступа:

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

УДК 821.161.1 Е. А. ЖИРКОВА

ОБРАЗ РОДИНЫ В РАННЕЙ ЛИРИКЕ АЛЕКСАНДРА БЛОКА: ЛИНГВОПОЭТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Автор обращается к теме Родины в творчестве А. А. Блока, сопоставляет воплощение этого образа в ранней и поздней лирике, выявляет пушкинские традиции в интерпретации темы. Анализ стихотворений позволяет раскрыть особенности поэтического восприятия автора. Ключевые слова: ранняя лирика А. Блока, образ Родины, пушкинские традиции.

UDK 821.161.1 E. A. ZHIRKOVA

MOTHERLAND IMAGE AT ALEXANDER BLOK EARLY LYRIC POETRY:

LINGVOPOETICAL ASPECT

Author addresses the theme of Motherland in the works of A. Blok, maps the embodiment of that image in the early and late lyrics, reveals the Pushkin tradition in the interpretation of the theme. Analysis of poems to reveal the features of poetic perception of the author.

Ключевые слова: A. Blok"s early poetry, Motherland image, Pushkin tradition.

Своеобразным ключом к раскрытию неповторимого блоковского подхода в создании образа Родины служат собственные многочисленные высказывания поэта: «Родина - это огромное, родное, дышащее существо, подобное человеку, но бесконечно более уютное, ласковое, беспомощное, чем отдельный человек... Родина - древнее, бесконечно древнее существо, большое; поэтому неповоротливое, и самому ему не счесть никогда своих сил, своих возможностей, так как они рассеяны по матушке-земле» ; «Нам завещана в фрагментах русской литературы от Пушкина и Гоголя до Толстого, во вздохах измученных русских общественных деятелей XIX века <...> огромная концепция живой, могучей и новой России» (т. 8, с. 277); «Сумерки, крайняя деревенская изба одним подгнившим углом уходит в землю; на смятом жнивье - худая лошадь, хвост треплется по ветру; высоко из прясла торчит конец жерди; и все это величаво и торжественно до слез; это - наше, русское» (5, 519); «Вот русская действительность - всюду, куда ни оглянешься, - даль, синева и щемящая тоска неисполнимых желаний» (т. 5, с. 74).

Приведённые слова Блока относятся к позднему периоду его творчества (1906-1915), однако поэтический образ Родины возникает уже в самых ранних стихах. Этот образ вобрал в себя черты, которые потом разовьются и окрепнут в стихотворениях «Русь», «Россия», цикле «На поле Куликовом».

В стихотворении 1898 года «Я стремлюсь к роскошной воле» Блок рисует пространство, очень похожее на бескрайние просторы России:

Я стремлюсь к роскошной воле,

Мчусь к прекрасной стороне,

Где в широком чистом поле

Хорошо, как в чудном сне. (т. 1, с. 9).

Приметы этого пространства лишены мистического содержания, оно характеризуется подчёркнуто земными чертами, и мы безошибочно узнаём, что пространство это типично русское, национальное. Это впечатление усиливается благодаря использованию Блоком традиционных для русского фольклора народно-поэтических определений: «в широком чистом поле», «к прекрасной стороне» и др. Не только зрительные, но и звуковые образы отличаются явной конкретностью, причём Блок находит способ ее усиления: «Вечно шелест легкий слышно: Колос клонит». Существительное «шелест» благодаря своей семантике и фонетическому оформлению уже само по себе вызывает звуковые ассоциации. Но Блоку кажется этого недостаточно, и после первого предложения он ставит двоеточие, поясняя тем самым,

откуда рождается этот шелест, что создаёт его. Зрительный образ помогает увидеть картину поспевающего хлебного поля, тяжёлые, налитые зерном колосья, колышущиеся под лёгким, тёплым ветерком. Этот зрительно-звуковой образ настолько был дорог Блоку, являлся, по мнению поэта, настолько характерным для облика России, что спустя 16 лет в стихотворении «Последнее напутствие» Блок бережно сохранит его, наполнив новыми, ещё более выразительными красками:

Нет... ещё леса, поляны,

И просёлки, и шоссе,

Наша русская дорога,

Наши русские туманы,

Наши шелесты в овсе... (т. 3, с. 280).

Возвращаясь к стихотворению «Я стремлюсь к роскошной воле», отметим, что глаголы движения, яркие, выразительные, использованы Блоком лишь в первых двух строках («Я стремлюсь к роскошной воле, Мчусь к прекрасной стороне»). Однако вся описанная картина воспринимается как образ, полный внутреннего динамизма. Этот эффект непрерывного движения возникает благодаря своеобразной в семантическом отношении кольцевой композиции стихотворения: в начале - стремительные глаголы движения, в конце - эмоционально окрашенное, семантически вобравшее в себя идею движения «Путь далёк!». Так возникает ощущение незамкнутости пространства, его безграничности.

Поэтический синтаксис стихотворений, рисующих картины родных просторов, отличается ясностью и простотой. Практически полностью отсутствуют сложные синтаксические конструкции, призванные передать многогранный комплекс авторских, часто противоречивых впечатлений и ассоциаций. О стилистической значимости «отказа» от тех или иных средств языкового выражения писал В. В. Виноградов . Очевидно, что в поэзии Блока, где важно все, вплоть до знаков препинания, подобные отказы чрезвычайно существенны. Рисуя дорогой ему образ Родины, Блок выбирает простые, мало чем осложненные конструкции, создающие атмосферу гармонии и покоя:

Ещё бледные зори на небе, Далеко запевает петух. На полях в созревающем хлебе Червячок засветил и потух.

Потемнели ольховые ветки, За рекой огонёк замигал. Сквозь туман чародейный и редкий Невидимкой табун проскакал (т. 1, с. 241).

В стихотворении обращает на себя внимание особый характер метафоричности: использованные метафоры отличаются какой-то бесхитростностью. Созданные на базе прямого значения, они характеризуются традиционной, привычной схемой переноса значения: «огонёк замигал», «червячок засветил и потух». Использование существительных с уменьшительными суффиксами придаёт ещё большую теплоту образам, возникшим из этих живых, «вещных» метафор. Общая предметная направленность метафор этого стихотворения обусловливается не только вещностью конкретного значения, лежащего в их основе, но и общим предметным фоном, который создаётся, прежде всего, обильным употреблением слов в основном, прямом номинативном значении в контексте всего произведения (зори, небо, пастух, запевать, поля, хлеб, потемнеть, ольховые ветки и др.). Простота в данном случае - свидетельство высочайшего поэтического мастерства Блока, это та классическая простота, которую находим в лучших стихотворениях Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Есенина.

Необычным, чрезвычайно выразительным тропом является удивительное по красоте сравнение: «Сквозь туман чародейный и редкий // Невидимкой табун проскакал». Сравнение «невидимкой» в воображении читателя перекликается с чем-то сказочным, призрачным, фантастическим. Если рассматривать это сравнение в системе образных средств Блока, оно будет ассоциативно связываться с ними, дополняться ими и обогащаться. В контексте стихотворения образное представление, выраженное этим сравнением, подкрепляется содержанием предшествующих метафорических эпитетов: чародейный и редкий, - которые тоже ассоциируются с волшебством, чарующим виденьем. Рассмотренное сравнение не столько передаёт логически законченную мысль, сколько дополняет через образное представление авторское чувство - радостное ощущение мудрости и красоты родной природы, воплотившихся в живом начале народной русской жизни.

В описании семантического поля «Родина» одной из ключевых лексем на протяжении всего творчества Блока является слово «песня». Уже в ранних стихах песня, протяжный напев - неизменный поэтический атрибут образа Родины: «Разверзлись тучи, месяц встал, // Звучала песня издалёка» (т. 1, с. 54), символ душевного просветления, маяком на пути к истине. Не случайно песенный напев возникает как последнее звено в синонимической цепи образов, рисующих картину успокоения и умиротворения в природе («разверзлись тучи», «месяц встал»). Тональность образа, созданного Блоком, близка пушкинскому восприятию народной песни:

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила.

Спой мне песню, как девица

За водой поутру шла .

И нас пленяли вдалеке

Рожок и песня удалая .

Характер русской жизни ассоциируется у Блока с особенным звучанием русских народных песен, чаще грустных и протяжных:

Я печальными еду полями,

Повторяю печальный напев (т. 1, с. 241).

Мотив дорожной русской тоски усиливается Блоком благодаря повторенному дважды прилагательному «печальный», которое употреблено и в прямом, и в переносном значении: «печальный напев» - грустный, исполненный печали, вызывающий, навевающий печаль; «печальные поля» - поля, навевающие грустные думы своей скудностью, бедные, бесплодные нивы как символ бедной русской жизни (ср.: лермонтовское «нивы бесплодные», «дрожащие огни печальных деревень»). Блок воссоздаёт все возможные значения слова «печальный», вызывая цепь ассоциативных образов. Вариативность усиливается вследствие возможности двойного толкования глагола «повторяю». «Повторяю печальный напев», т. е. твержу одну и ту же мелодию «исполняю еще раз то же самое», и тогда «повторяю» относится только к понятию «напев». Но, учитывая многообразие семантического наполнения прилагательного «печальный», читатель может воспринимать глагол «повторяю» как «отражаю, воспроизвожу» в песне то, что вижу и чувствую. Печаль полей рождает песенную печаль. В этом случае глагол «повторяю» ещё больше сближает песню и жизнь, делая их в определённом смысле тождественными друг другу.

Русская песня вызывает у Блока двоякое чувство: она терзает душу своей тоской и безысходностью, но она же является нравственным ориентиром в пути, источником сил и надежды:

Но скорбью полнилась в ответ

Душа, истерзанная песней (т. 1, с. 54).

А там, далеко, из-за чащи лесной Какую-то песню поют. И кажется: если бы голос молчал, Мне было бы трудно дышать, И конь бы, храпя, на дороге упал, И я бы не мог доскакать (т. 1, с. 37).

Глагол «полнилась» в данном случае контекстуально близок лексеме «повторяю» («повторяю печальный напев») во втором значении - «отражаю, воспроизвожу». Душа полнится скорбью, звучащей в песне, которая, в свою очередь, повторяет печаль русских полей. Таким образом, песня для Блока - одно из главных связующих звеньев между народной жизнью и душой. Ключевые слова, выражающие суть этого взаимодействия: жизнь - песня - душа.

Ощущение двоякости восприятия народной песни (терзает душу и вселяет надежду) сохранится и в позднем Блоке и выразится ставшим хрестоматийным:

И невозможное возможно, Дорога долгая легка.. . Когда звенит тоской острожной Глухая песня ямщика!.. (т. 3, с. 84).

Лучшие поэтические краски Блока отданы песне, с песней которой связаны самые тёплые и чистые ассоциации. Но даже и для выражения своего одиночества, постоянного, терзающего душу, поэт обращается к этому образу:

Но сказать - не услышишь ответа. Точно песня, весь мир облетев, Возвратилась, ничем не согрета (т. 1, с. 466).

Песня, отражающая народную душу, близка Блоку всегда. Даже если атрибуты такой песни весьма прозаичны, Блок умеет и их наполнить настоящей поэзией:

Отдыхать под крышей кабака.

Запою ли про свою удачу,

Как я молодость сгубил в хмелю...

Над печалью нив твоих заплачу,

Твой простор навеки полюблю... (т. 2, с. 75).

«Голос Руси пьяной» - метафорический образ народного бесшабашного веселья, отчаянной хмельной удали (ср.: лермонтовское «Смотреть до полночи готов // На пляску с топаньем и свистом // Под говор пьяных мужичков»). Обращает на себя внимание глагол «отдыхать» рядом с «кабак» в значении «заведение низшего разряда». Эстетическое чувство автора не только не оскорблено окружающей атмосферой, но, напротив, только здесь поэт может «отдохнуть», то есть чувствует себя свободно и легко, вслушиваясь в звучание народной души, принимая это звучание, находя в нём близкое, родное начало.

Для Блока, как для любого истинно русского поэта, милы и внешняя бедность, даже убогость русской жизни, и её духовная чистота:

Россия, нищая Россия,

Мне избы серые твои,

Твои мне песни ветровые -

Как слезы первые любви! (т. 3, с. 84).

Наряду с песней символом России и в раннем, и в позднем творчестве Блока становятся журавли: «Взлетели к югу журавли // Протяжно плачущей станицей» (1, 54). Сравнение «протяжно плачущей станицей» благодаря употреблению существительного «станица» в одном из его основных значений - стая птиц (обычно перелётных), рисует образ зримый и очень конкретный. В то же время доминантой в этом сравнении является комплексное определение «протяжно плачущей», создающее эффект уходящего вдаль пространства, эффект нашего целостного восприятия образа Родины, с её бесконечными просторами, прозрачным осенним небом и, конечно же, печальным клином журавлей:

И долго под овином

Мы взором пристальным следим

За летом журавлиным...

Летит, летит косым углом,

Вожак звенит и плачет...

О чём звенит, о чём, о чём?

Что плач осенний значит? (т. 3, с. 120).

Эпитет «родной», его народно-поэтический вариант «родимый» - один из самых распространённых в ранней поэзии Блока при определении понятий, соответствующих семантическому полю «Родина»: О, друг мой, не беги родной своей земли (т. 1, с. 458); родимые селенья (т. 1, с. 96); Глушь родного леса (т. 1, с. 477); Лазурь родимой стороны (т. 1, с. 522); Внизу - родимая долина (т. 1, с. 122); Когда же родимый приют?.. (т. 1, с. 37).

Образ Родины уже в ранних стихах Блока приобретает конкретные вещные характеристики:

Ветер гнёт упругие кусты,

Битый камень лёг по косогорам,

Жёлтой глины скудные пласты... (т. 2, с. 75).

Восприятие России, возникшее в ранних стихах, сохраняется и повторяется в более поздних произведениях, причём сохраняется с использованием почти тех же лексических средств: «Над скудной глиной жёлтого обрыва В степи грустят стога» (т. 3, с. 90). Определение «желтый», «скудный» воспринимаются как синонимичные. Пересечение лексических значений строится на субъективных авторских ассоциациях, но проследить их ход вполне возможно для читателя. «Скудный» - чахлый, жалкий, бедный, истощённый. «Жёлтый» - традиционное обозначение цвета, связанного с болезнью, нездоровьем (ср. у Достоевского: улица Петербурга, покрытая жеёлтой пылью, жёлтые здания, жёлтые обои в квартире Раскольни-кова, желтоватые волосы старухи-процентщицы, жёлтое лицо Мармеладова и т. д.). И если определения «жёлтый» и «скудный» могут восприниматься как синонимы лишь контекстуально, то «болезненный» и «истощённый» как их семантические эквиваленты явно близкие понятия.

Каким бы лиричным, даже грустным ни был изображён русский пейзаж, общая авторская оценка в стихах, посвящённых России, отличается оптимизмом:

Но густых рябин в проезжих селах

Красный цвет зареет издали.

Вот оно, мое веселье пляшет

И звенит, звенит, в кустах пропав!

И вдали, вдали призывно машет

Твой узорный, твой цветной рукав (т. 2, с. 75).

Итак, уже в самых ранних стихах Блок начинает создавать удивительный, неповторимый образ Родины, которая предстаёт как нечто «великое, необозримое, просторное, тоскливое и обетованное» (т. 5, с. 102).

«Россия - не государство <...> а некое соединение, постоянно меняющее свой внешний образ, текучее <...> и, однако, не изменяющееся в чем-то самом основном. Наиболее близко определяют это понятие слова: "народ", "народная душа"» (т. 6, с. 453).

Литература

1. Блок А. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 5. М.; Л., 1960-1963. С. 443. Здесь и далее стихотворения цитируются по этому источнику, в круглых скобках указывается номер тома и страницы.

2. Виноградов В. В. Язык художественного произведения // Вопросы языкознания. 1954. № 5. С. 13.

3. Пушкин А. С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 1. М., 1974. С. 148.

4. Пушкин А. С. Собрание сочинений... Т. 4. С. 85.

1. Blok A. Sobranie sochineniy : 8 v 8 t. T. 5. M.; L., 1960-1963. S. 443. Here and onwards poems cited by this source, in parentheses indicate the volume number and page.

2. Vinogradov V. V. Yazyk hudozhestvennogo proizvedeniya // Voprosy yazykoznaniya. 1954. № 5. S. 13.

3. Pushkin A. S. Sobranie sochineniy : v 10 t. T. 1. M., 1974. S. 148.

4. Pushkin A. S. Sobranie sochineniy ... T. 4. S. 85.

УДК 811.352.3 С. Х. АНЧЕК

МЕТАФОРА КАК ЯЗЫКОВОЕ СРЕДСТВО ДЕФОРМАЦИИ ИМЕНИ ДЕНОТАТА

(На примере адыгских загадок)

В статье рассматриваются тексты адыгских загадок с целью выявления метафор, переносящих свойства денотата на другие предметы или явления на основании признака, общего или сходного для обоих сопоставляемых членов. Как языковое средство метафора деформирует первичную номинацию объекта (имя в прямом значении) и подбирает вторичную номинацию (имя в переносном значении). Ключевые слова: адыгский фольклор, средства языковой выразительности, метафора, номинация денотата.

UDK 811.352.3 S. KH. ANCHEK

METAPHOR AS A LANGUAGE FEATURE STRAIN NAME DENOTATION

(On Adyghe mysteries example)

This article examines the texts of Adyghe mysteries with a view to identifying metaphors, porting to other denotation properties of objects or phenomena on the basis of the element, general or similar for both matched members. As a language feature metaphor deforms primary nomination facility (the name of the live value) and selects a secondary nomination (the name of the figurative meaning).

Key words: Circassian folklore, means a language expressiveness, metaphor, nominated denotation.

Каждый язык исключителен, имеет свои особенности, внешним проявлением которых является фольклор: именно в нём раскрываются все прелести языка и мудрость народа. И мы считаем правомерным мнение, что «генетически фольклор должен быть сближаем не с литературой, а с языком, который также никем не выдуман и не имеет ни автора, ни авторов. Он возникает и изменяется закономерно и независимо от воли людей, везде там, где для этого в историческом развитии народов создавались соответствующие условия» .

Язык фольклорных произведений интересен, многогранен. Он привлекает к себе внимание исследователей с момента зарождения филологической науки. Вербальный мир устного народного творчества представляет особый интерес своей чувствительностью и подвижностью: чем больше человек познаёт внешний мир и самого себя, тем больше он открывает в нем нового, и все новое отражается в его лексике.

Некрасов «Зеленый шум» (стихотворение, написанное под влиянием украинских песен. Подобным красочным эпитетом на Украине часто одаривали весну, которая несла с собой преображение и обновление природы. Столь образное выражение настолько поразило поэта, что он сделал его ключевым в своем стихотворении, использовав в качестве своеобразного рефрена. «Идет-гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!»)

Жуковский «Светлана» (С самого начала автор погружает нас в сказочный мир гаданий, ворожбы, и сам ритм стихотворения соответствуют заданной теме.)

Лермонтов «Песня…про купца Калашникова» (Поэт стремился приблизить ее к эпическим фольколорным сказаниям. Гусляы, от имени которых ведется повествование (нет автора, т. е. приближено к УНТ), т.е. нравственные позиции, с которых оцениваются герои произведения, не лично авторские, а обобощенно- народные)

Народные мотивы могут проявляться в наличии архаизмов, повторов, использовании сюжетов из языческой мифологии, песенных мотивах, мелодичных оборотов.

ТЕМА ЛЮБВИ К МАТЕРИ

Есенин «Письмо матери» (Это – исповедь блудного сына, полная нежности и раскаянья, в которой, между тем, автор прямо заявляет о том, что менять свою жизнь, которую к тому моменту считает загубленной, не собирается. Несмотря на свою известность в литературных кругах, поэт осознает, что не смог оправдать ожиданий матери, которая в первую очередь мечтала видеть сына хорошим и порядочным человеком. Каясь в своих проступках перед самым близким человеком, поэт, тем не менее, отказывается от помощи и просить мать лишь об одном – «не буди того, что отмечталось». Автор чувствует, что отдаляется от своей семьи, но готов принять со свойственным ему фатализмом и этот удар судьбы. Он беспокоится не столько за себя, сколько за мать, которая переживает за сына, поэтому просит ее: «Не грусти так шибко обо мне».)

Твардовский «Памяти матери» (В четвертой части произведения Твардовский обращается к своему детству и целиком приводит старинную песню, которую слышал от матери. В ней заложен глубокий философский смысл, который и в наши дни остается неизменным: ребенок, покинувший отчий дом, является отрезанным ломтем, и отныне его жизнь не имеет ничего общего с судьбой родителей. Автор сожалеет, что так и не смог получше узнать ту, что подарила ему жизнь.)

Цветаева «Маме» («в старом вальсе…») (Детство Цветаевой прошло в совершенно особой атмосфере, у нее был собственный мир сказок и иллюзий, с которыми в юности пришлось расстаться. Поэтому поэтесса в обращении к матери подчеркивает, что «ты вела своих малюток мимо горькой жизни помыслов и дел». Уже будучи гимназисткой, Цветаева поняла, насколько окружающий мир может быть жестоким и беспощадным. С одной стороны, она была шокирована этим открытием, а с другой оказалась благодарна матери, которая смогла, пусть и ненадолго, оградить ее от жизненных невзгод.)

БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ

Блок «Двенадцать» (Наиболее очевидный пример - это образ двенадцати. Поэма недаром названа «Двенадцать». Это число - один из наиболее крупных ее символов. В поэме 12 глав, в значение этого числа можно включить и двенадцать апостолов, и лихое разбойничье начало - 12 разбойников. Для читателя времен Блока само название поэмы «Двенадцать» могло предположить наличие образа Христа. Ведь число 12 - число апостолов, учеников Христа.)

Пастернак «Гамлет» (главный герой стихотворения, обращаясь в переполненный зал, просит: «Если только можно, Авве Отче, чашу эту мимо пронеси». Это означает, что в качестве актера он боится сыграть свою роль недостаточно хорошо и вызвать осуждение публики.)

Пушкин «Пророк» (В основу стихотворения «Пророк» был положен отрывок из Библии, из шестой главы Книги пророка Исайи. Согласно легенде, Серафим очищает пророка от греха и, повинуясь воле Господа, тот должен выполнить миссию по исправлению людей. Стихотворение Пушкина перекликается с библейским текстом. Мы видим, что поэт прекрасно знал историю призвания к пророческому служению Исайи, размышлял над ней. Пушкин часто обращался к Библии, черпая из нее вдохновение и сюжеты для своих сочинений. В «Пророке» мы находим интерпретацию Пушкиным этой библейской легенды.)

ТЕМА ДЕРЕВНИ

Есенин «Гой ты, Русь моя родная…» (Стихотворение «Гой ты, Русь, моя родная…» пропитано именно этими чувствами автора. «Хаты - в ризах образа…»-пишет Есенин. Все дома деревушки он сравнивает с чем-то возвышенным, божественным, ведь риза-это церковное одеяние, красивое, переливающееся золотом.)

Пушкин «Деревня» (в первой части произведения поэт признается в любви к своей родине, подчеркивая, что именно в Михайловском он был когда-то безмятежно счастлив: Я твой - я променял порочный двор Цирцей,/Роскошные пиры, забавы, заблужденья/На мирный шум дубров, на тишину полей,/На праздность вольную, подругу размышленья.)

Лермонтов «Родина» (Торжественное вступление, в котором автор признается в любви к Отечеству, сменяется строфами, в которых описывается красота русской природы: Но я люблю - за что, не знаю сам -/Ее степей холодное молчанье,/Ее лесов безбрежных колыханье,/Разливы рек ее, подобные морям)

ТЕМА ЛЮБВИ К РОДИНЕ

1) Патриотизм несмотря на трудности
Ахматова «Мне голос был» (Мне голос был. Он звал утешно,/Он говорил: «Иди сюда,/Оставь свой край глухой и грешный,/Оставь Россию навсегда./Я кровь от рук твоих отмою,/Из сердца выну чёрный стыд,/Я новым именем покрою/Боль поражений и обид»./Но равнодушно и спокойно/Руками я замкнула слух,/Чтоб этой речью недостойной/Не осквернился скорбный дух.)

Есенин «Гой ты, Русь, моя родная» (Если крикнет рать святая:/«Кинь ты Русь, живи в раю!»/Я скажу: «Не надо рая,/Дайте родину мою».)

Блок «Россия» («нищая Россия», «серые избы», «прекрасные черты»)
2) Размышления о судьбах своего поколения
Лермонтов «Дума» (полностью построено на размышлении автора об особенностях современного ему поколения. Поколения потерянного, грядущее которого "иль пусто, иль темно". Он, как и Блок, глядит на современников своих "печально". И, если говорить об историческом контексте, то поколение Лермонтова - поколение людей, довольно ощутимо прижатых режимом правления Николая Первого, людей, ужаснувшихся казни декабристов. Как и у Блока, современники поэта - дети довольно страшных лет России, тех лет, которые они не выбирают.)
Тютчев «Наш век» (Чуть позже уже о своем поколении написал Ф.И.Тютчев. В стихотворении "Наш век" перед читателем снова предстает картина поколения несчастного, которое "жаждет веры...но о ней не просит...". Тютчев пишет о человеке, постоянно находящимся между тенью и светом, обретая который "ропщет и бунтует", что очень похоже на человека блоковского поколения, который вынужден жить от войны до свободы и от свободы до войны. Рассуждает на тему морали современного общества. Зрелый 48-летний мужчина, прошедший через многие жизненные испытания, приходит к выводу, что «не плоть, а дух растлился в наши дни». Современный человек, как считает поэт, «жаждет веры… но он ее не просит». И это связано не с природным упрямством, а с непониманием простой истины о том, что любой из нас должен верить хоть во что-то. Безверие, по мнению Тютчева, рождает хаос в мыслях и в душе, заставляет человека сомневаться в своих силах и толкает его зачастую на неверный путь, сойти с которого порой бывает невозможно. Однако для того, чтобы избежать подобных внутренних противоречий, достаточно лишь впустить в свое сердце Бога, почувствовать его заботу и любовь, которые, по мнению поэта, и являются путеводными звездами в жизни каждого человека.)

Блок «Рожденные в года глухие» (Посвящено первой мировой. Автор признается, что совсем недавно и сам ратовал за смену общественного строя насильственным путем. Но революция 1905 году показала, насколько беспощадными могут быть люди по отношению друг к другу. Поэтому автор подчеркивает, что «теперь в сердцах, восторженных когда-то, есть роковая пустота». Блок еще не забыл церковных постулатов, в которых убийство ближнего своего является одним из смертных грехов.)

ВОЕННАЯ ТЕМА

Ахматова «Мужество» (Ахматова обращается к обездоленным, голодным и уставшим людям, которые, тем не менее, не сломались под тяжестью военного бремени. «Час мужество пробил на наших часах, и мужество нас не покинет», - утверждает поэтесса.)

Твардовский – поэма «Василий Теркин» («Бой идет – святой и правый, /Смертный бой не ради славы - /Ради жизни на земле»)

Симонов «Жди меня» (В стихотворении он просит Валентину Серову, а вместе с ней тысячи других жен и матерей не отчаиваться и не терять надежды на возвращение своих любимых даже тогда, когда кажется, что им уже никогда не суждено будет встретиться)

«Поэт может писать только о том, с чем он органически связан». Есенин был связан с русской природой, с деревней, с народом. Он называл себя «поэтом золотой бревенчатой избы». Поэтому, естественно, что народное искусство повлияло на творчество Есенина.

Сама тема стихов Есенина предполагала это. Чаще всего он писал о деревенской природе, которая всегда выглядела у него простой и незамысловатой. Это происходило потому, что эпитеты, сравнения, метафоры Есенин находил в народной речи:

За ровной гладью вздрогнувшее небо
Выводит облако из стойла под уздцы.

Воробушки игривые,
Как детки сиротливые.

Часто Есенин использовал фольклорные выражения: «ковер шелковый», «кучерявая голова», «девица-краса» и т. д. Сюжеты стихотворений Есенина тоже сходны с народными: несчастная любовь, гадание, религиозные обряды («Пасхальный благовест», «Поминки»), исторические события («Марфа Посадница»).

Так же как и для народа, для Есенина характерно одушевление природы, приписывание ей человеческих чувств:

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.

Но в народных произведениях чувствуется искренняя вера, а Есенин смотрит на себя со стороны, т. е. пишет о том, что уже было когда-то и чего нет теперь: «Сам себе казался я таким же кленом».

Настроения и чувства Есенина, как и народа, созвучны природе, поэт ищет у нее спасения и успокоения. Природа сопоставляется с переживаниями человека:

Не нашлось мое колечко.
Я пошел с тоски на луг.
Мне вдогон смеялась речка:
«У милашки новый друг».

Многие стихотворения Есенина схожи с фольклором и по форме. Это стихотворения-песни: «Хороша была Танюша», «Заиграй, сыграй, тальяночка...» и т. д. Для таких стихотворений характерно повторение первых и последних строк. И само строение строки взято из фольклора:

То не зори в струях озера свой выткали узор, Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.

Иногда стихотворение начинается, как сказка:

На краю деревни
Старая избушка,
Там перед иконой
Молится старушка.

Есенин часто употребляет слова с уменьшительными суффиксами. Употребляет он и старые русские слова, сказочные названия: выть, гамаюн, свей и др.

Поэзия Есенина образна. Но образы его тоже просты: «Осень - рыжая кобыла». Образы эти опять-таки заимствованы из фольклора, например, ягненок - образ невинной жертвы.

Интересна и цветовая гамма Есенина. Он чаще всего употребляет три цвета: синий, золотой и красный. И эти цвета тоже символичны.

Синий - стремление к небу, к невозможному, к прекрасному:

Вечером синим, вечером лунным
Был я когда-то красивым и юным.

Золотой - изначальный цвет, из которого всё появилось и в котором всё исчезает: «Звени, звени, златая Русь».

Красный - цвет любви, страсти:

О, верю, верю, счастье есть!
Еще и солнце не погасло.
Заря молитвенником красным
Пророчит благостную весть...

Таким образом, можно сказать, что Есенин использовал многие особенности фольклора, который для поэта являлся осознанным художественным методом.

Любовь к родной крестьянской земле, к русской деревне, к при­роде с ее лесами и полями пронизывает все творчество Есенина. Образ России для поэта неотделим от народной стихии; большие го­рода с их фабриками, научно-технический прогресс, общественная и культурная жизнь не вызывают отклика в душе Есенина. Это, ко­нечно, не означает, что поэта совсем не волновали проблемы совре­менности или что он смотрит на жизнь сквозь «розовые очки». Все беды цивилизации он видит в отрыве от земли, от истоков народной жизни. «Воспрянувшая Русь» - это Русь деревенская; атрибутами жизни для Есенина выступают «краюха хлеба», «пастушеский рожок». Не случайно автор так часто обращается к форме народ­ных песен, былин, частушек, загадок, заклинаний.

Показательно, что в поэзии Есенина человек - органическая часть природы, он растворен в ней, он радостно и безоглядно готов отдаться во власть стихиям: «Я хотел бы затеряться в зеленях твоих стозвонных», «зори меня вешние в радугу свивали».

Многие образы, заимствованные из русского фольклора, в его стихах начинают жить своей жизнью. Природные явления предста­ют у него в образах животных, несут на себе черты повседневного деревенского быта. Такое одушевление природы роднит его поэзию с языческим мироощущением древних славян. Осень поэт сравни­вает с «рыжей кобылой», которая «чешет гриву»; месяц у него - серп; описывая столь обыденное явление, как свет солнца, поэт пишет - «льется солнечное масло на зеленые холмы». Излюблен­ным образом его поэзии становится дерево, один из центральных символов языческой мифологии.

Поэзия Есенина, даже облеченная в традиционные образы хрис­тианской религии, не перестает быть языческой по своей сути.

Пойду в скуфейке, светлый инок,

Степной тропой к монастырям.

Так начинается стихотворение, а заканчивается словами:

С улыбкой радостного счастья

Иду в другие берега,

Вкусив бесплотного причастья

Молясь на копны и стога.

Вот она, религия Есенина. Крестьянский труд, природа заменя­ют поэту Христа:

Я молюсь на алы зори,

Причащаюсь у ручья.

Если и появляется в его стихотворении Господь, то чаще всего как метафора к какому-либо явлению природы («Схимник-ветер шагом осторожным/ Мнет листву по выступам дорожным, / И це­лует на рябиновом кусту/ Язвы красные незримому Христу») или в образе простого мужика:

Шел Господь пытать людей в любови.

Выходил он нищим на кулижку,

Старый дед на пне сухом, в дуброве,

Жамкал деснами зачерствелую пышку.

Подошел Господь, скрывая скорбь и муку:

Видно, мол, сердца их не разбудишь...

И сказал старик, протягивая руку:

«На, пожуй... маленько крепче будешь».

Если его герои и молятся Богу, то просьбы их вполне конкрет­ны и носят подчеркнуто земной характер:

Еще молимся, братья, о вере,

Чтобы Бог нам поля оросил.

А вот - чисто языческие образы:

Отелившееся небо

Лижет красного телка.

Это - метафора урожая, хлеба, которые обожествляются поэ­том. Мир Есенина - это деревня, человеческое призвание - крес­тьянский труд. Пантеон крестьянина - мать-земля, корова, уро­жай. Еще современник Есенина, поэт и писатель В. Ходасевич, го­ворил о том, что христианство Есенина - «не содержание, а форма, и употребление христианской терминологии приближается к литературному приему».

Обращаясь к фольклору, Есенин понимает, что уход от приро­ды, от своих корней - трагичен. Он как подлинно русский поэт верит в свою пророческую миссию, в то, что его «вскормленные ре­зедой и мятой» стихи помогут современному человеку вернуться в Царство идеала, которым для Есенина выступает «мужицкий рай».

1.2 Фольклорные традиции в лирике поэта

"Поэтика раннего Есенина связана, прежде всего, с традициями народного творчества. Свой творческий путь поэт и начал с подражания фольклору. В автобиографии он вспоминал: "Стихи начал писать, подражая частушкам. К стихам расположили песни, которые я слышал кругом себя…".?

Глубокая связь поэта с фольклором не прерывалась на протяжении всей его жизни. Он собирал частушки, которых у него было около четырех тысяч. Мать С. Есенина считалась лучшей песенницей в селе, также хорошо пел и отец. Дед Титов, воспитывавший Есенина, знал наизусть множество песен. Есенин был знаком с творчеством многих русских поэтов: Пушкина, Лермонтова, Кольцова, Языкова, Никитина и других.

С детства поэт впитал обиход родного села: с песнями, поверьями, частушками, которые он слышал и которые стали источником его творчества.

Уже в своей ранней поэзии С. А. Есенин использует песенные и частушечные мотивы, образы устной лирики, которые несколько изменялись под пером стихотворца: в тексте возникали новые содержательные подробности, появлялись новые приёмы изображения. Естественным образом в своём творчестве С. Есенин смог соединить высокую поэзию и живую действительность, фольклорно-песенное начало и индивидуальность.

Есенин обычно ставил перед собой две задачи: во-первых, он стремился сохранить в сюжете его изначальный традиционный дух, а во-вторых, прилагал все усилия к тому, чтобы сочинение его прозвучало оригинальнее.

Элементы фольклорной поэтики Есенин использует при раскрытии характеров героя, при изображении различных настроений, внешних деталей портрета, при описании природы и для передачи "колорита". Его поэзия носит народно-песенный характер. О чём может говорить название уже первого стихотворного сборника поэта "Радуница". Название и содержание сборника связывают с циклом весенних народных песен, которые так и назывались "радовицкими" или "радоницкими весняками". Они показывают весеннюю озорную радость молодой пробуждающейся жизни.

Изучая творчество С. Есенина, можно заметить, что поэта также привлекали различные любовные ситуации: приглашение невесты на свидание, измена милой и вызванные этим событием переживания юноши, размышления молодой девушки о своей нерадостной судьбе, которую ей предсказывают приметы природы, и так далее.

Раньше всех изменений в творческой практике Есенина выработался способ, связанный с введением собственного лирического героя в традиционную сюжетную схему. Это можно увидеть на примере стихотворения "Под венком лесной ромашки..." (1911 г.). Материалом для него послужила народная песня, в которой говорится о девушке, потерявшей колечко и вместе с ним надежду на счастье:

Потеряла я колечко,

Потеряла я любовь.

А по этому колечку

Буду плакать день и ночь.

Есенин изложил данное событие следующим образом: он сделал главным героем не девушку, мечтающую о замужестве, а деревенского плотника, который чинит лодку на берегу реки и нечаянно роняет "кольцо милашки в струи пенистой волны". Кольцо уносит щука, и после этого случая узнаётся, что любимая девушка нашла нового друга. Поэт, пересказывая фольклорный сюжет, конкретизирует его, вследствие чего возникают новые, авторские образы:

Не нашлось мое колечко,

Я пошел с тоски на луг,

Мне вдогон смеялась речка:

У милашки новый друг.

Новые образы "оживили" лирическое действие, придавая ему тем самым "оттенок реальности". Это отвечало задаче поэта на первом этапе его работы с фольклором. В дальнейшем Есенин стал придерживаться иных правил, создавая произведения с устно-художественной основой. Он стал стремиться к тому, чтобы, не теряя связи с традиционным текстом в его ключевых моментах, "отойти от него" в подборе поэтических образов и деталей. В данном случае появлялись новые стихи, лишь отдалённо напоминающие собой оригинал. Примером может послужить стихотворение "Зашумели над затоном тростники..." (1914 г.). Оно перекликается с известной народной песней "Помню, я еще молодушкой была".

На фольклорной основе С. Есенин создал и панорамную лирическую зарисовку, наполнив её различными образными подробностями, собранными из многих фольклорных текстов:

А у наших у ворот

Пляшет девок корогод.

Ой, купало, ой, купало,

Пляшет девок корогод.

Кому горе, кому грех,

А нам радость, а нам смех.

Ой, купало, ой, купало,

А нам радость, а нам смех.

("За рекой горят огни", 1914-1916 г.)

Восторженная интонация свойственна многим есенинским произведениям фольклорного происхождения. В такой лирической манере написаны "Темна ноченька, не спится...", "Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха...", "Выткался на озере алый цвет зари...". Особый характер мироощущения молодого поэта, воспитанного в семье, где веселье, шутка, поговорка, частушка были обыденным явлением, сыграл влияющую роль в его творчестве.

Новый виток развития в фольклорном творчестве С. Есенина относится к 1915-1916 гг. Поэт обращается к новым в своей творческой практике жанрам: семейно-бытовым, шуточным, календарным, обрядовым песням, пытаясь передать их жанровые признаки. С. Есенин хорошо знал обрядовую поэзию. В его творчестве нашли отражение как календарные, так и семейные обряды. Широко показывая народный быт, поэт не мог пройти мимо данной формы народной культуры, существующей в русском обществе. Это и масленичные обряды, Фомина неделя, магия Ивана Купалы, - они прочно вошли в поэтический мир С. Есенина:

Матушка в Купальницу по лесу ходила,

Босая, с подтыками, по росе бродила

Родился я с песнями в травном одеяле,

Зори меня вешние в радугу свивали.

Вырос я до зрелости, внук купальской ночи,

Сутемень колдовная счастье мне пророчит.

("Матушка", 1912 г.)

В 1918 г. вышла книга, собранных Есениным частушек, где он приводит несколько произведений собственного сочинения. Например:

Я сидела на песке

У моста высокого.

Нету лучше из стихов

Александра Блокова.

Пляшет Брюсов по Тверской

Не мышом, а крысиной.

Дядя, дядя, я большой,

Скоро буду с лысиной.

("Я сидела на песке", 1915-1917 гг.)

Некоторое время С. Есенин не пишет в народных жанрах и лишь в 1924-1925 гг. в его поэзии вновь "зазвучат" песенные и частушечные мотивы ("Песня", "Эх вы, сани …", "Сыпь тальянка звонко …").

Часто Есенин, используя богатый опыт народной поэзии, прибегает к приёму олицетворения. Черемуха "спит в белой накидке", вербы -- плачут, тополя -- шепчут, "плачет метель, как цыганская скрипка", "пригорюнились девушки-ели", "словно белой косынкой повязалась сосна" и т. д. Но, в отличие от устного народного творчества, Есенин "очеловечивает" мир природы. Иногда параллельны два описания:

Зеленая прическа,

Девическая грудь,

О тонкая березка,

Что загляделась в пруд?

("Зелёная причёска…", 1918 г.)

В данном стихотворении показана молодая стройная берёзка, которая настолько уподоблена девушке, что мы невольно оказываемся "в плену чувств", вызванных расставанием влюбленных. Такое "очеловечивание" не свойственно фольклору.

Стоит отметить, что С. Есенин часто использует символику образов. Некоторые образы настолько любимы автором, что проходят через всю его лирику (берёза, клён, черёмуха). Также важны цвета в поэзии автора.

Любимые цвета поэта -- синий и голубой. Эти цвета усиливают ощущение необъятности просторов России, создают атмосферу светлой радости бытия ("синь, упавшая в реку", "вечером синим, вечером лунным").

Важнейшее место в творчестве Есенина занимают эпитеты, сравнения и метафоры. Они используются как средство живописи, передают многообразие оттенков природы, богатство её красок, внешние портретные черты героев ("черемуха душистая", "рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани", "во мгле сырой месяц, словно желтый ворон... вьется над землей" и др.). Немаловажную роль в поэзии Есенина, как и в народных песнях, играют повторы. Они используются для выражения душевного состояния человека, для создания ритмического рисунка. С. Есенин употребляет повторы с перестановкой слов:

С моей душой стряслась беда,

С душой моей стряслась беда.

("Цветы", 1924 г.)

Поэзия Сергея Есенина насыщена обращениями. И часто - это обращения к природе: "Милые березовые чащи!".

В поэме "Русь", в стихотворениях "Узоры", "Молитва матери" С. Есенин с болью поведал о народном горе, о печали русской деревни. И его чувствам, его стихам были созвучны частушки о ненавистной солдатчине, о судьбе крестьянских парней на войне:

Погуляйте ратнички,

Вам последние праздники.

Лошади запряжены,

Сундуки уложены.?

Таким образом, фольклор помог С. Есенину стать глубоко народным поэтом, отразить народный характер мировосприятия, передать образ мыслей народа, его чувства и настроения, а также привить новые образы пейзажа русской природы в литературное и песенное творчество. Фольклор для Есенина был источником понимания быта, национального характера, обычаев и психологии русского народа.

"Симплициссимус" Г. Гриммельсгаузена как роман воспитания

Сочинения Гриммельсгаузена свидетельствуют о его познаниях областях науки. Известно, что Гриммельсгаузен был составителем народных календарей, поэтому определенный круг знаний ему был необходим. Однако...

Биографические мотивы в лирике М.Ю. Лермонтова

Документальных свидетельств Лермонтова об отце - дневников, устных упоминаний в передаче третьих лиц - почти не существует. Мы сосредоточимся на его лирике. В этом случае нашей целью будет не характеристика личности Ю.П.Лермонтова, а выяснение...

Искусство в лирике Ш. Бодлера и В. Брюсова

В литературном процессе В.Я. Брюсову традиционно отводят место мэтра символизма, лидера декадентов. Действительно, он много сил отдавал и наставлениям юным поэтам, и самой организации поэтического труда. Обращение к ускользающим образам...

Искусство в лирике Ш. Бодлера и В. Брюсова

Остановимся на стихотворении Ш.Бодлера "Человек и море". В этом стихотворении поэт утверждает, что свободному человеку морская стихия очень близка. Дикий вой стихии его радует, так как "глушит немолчный ропот" сердца...

Лирика И.З. Сурикова: традиции и поэтика

Любовь к родной крестьянской земле, к русской деревне, к при-роде с ее лесами и полями пронизывает все творчество Есенина. Образ России для поэта неотделим от народной стихии; большие го-рода с их фабриками, научно-технический прогресс...

Своеобразие композиции и особенности художественного стиля Н.В. Гоголя

1.1 Вступление Начав работу над «Мертвыми душами», Гоголь писал о своем труде: «Вся Русь явится в нем», - это была заявка на произведение столь же художественное, сколь и историческое...

Творчество А.С. Пушкина

Выбирая в своем творчестве тему поэта и поэзии, А. С. Пушкин не был новатором -- до него о значении поэтического творчества уже рассуждали в своих произведениях такие великие предшественники, как Гораций, Ломоносов, Державин...

Фольклорные мотивы в лирике М.И. Цветаевой

Фольклорные мотивы и пейзаж в рассказе И.С. Тургенева "Бежин луг"

Многие писатели, как классики, так и современники обращаются к фольклорным традициям. Интерес этот не случаен, так как только через фольклор раскрывается душа русского человека, его быт, его языческое начало, его страх перед непознанным...

Фольклорные образы в сказке Ершова "Конек-Горбунок"

Уже при первом испытании Иван оказался самым честным и смелым. Если его брат Данило сразу струсил и «закопался под сенник», а второй -- Гаврило, вместо того, чтобы охранять пшеницу, «всю ночь ходил дозором у соседки под забором»...

Фольклорные традиции в лирике А.С. Пушкина